только не побоялась какую-нибудь заразу подцепить? Обрати внимание: этот ухарь на целых семь лет тебя младше! Резвый! Как бы ты ему быстро не прискучила… И потом, зачем эта дурацкая затея с заключением брака? Неужели, если тебе… пардон… невтерпеж, что, в принципе, объяснимо — ты женщина еще молодая, — так вот, неужели необходимо связывать себя какими-то внешними обязательствами? Нет, ты подумай: у тебя уже есть Сережка — чего тебе еще надо в плане семейной жизни? А представь на минуту: если пойдут опять дети-сопли-вопли-пеленки-кастрюли, а совесть твоя партийная спросит тебя завтра: что ты сделала для освобождения угнетенных народов? Не это ли предательство интересов партии?! Что же ты молчишь — не согласна?
— Не согласна, Надя. Прости, но твои обвинения слишком просты и необоснованны. Ну оставь на минуту агрессивное неприятие Алексея и беспристрастно сравни его с нашими «старшими товарищами» по партии: разве можно не заметить их «выдающихся моральных качеств и компетентности»? Возьмем Федора Раскольникова, прежнего начальника Морских сил Балтийского моря, с которым мне довелось пообщаться, чтобы пристроить Виктора Лаврентьевича Беринга! Профессионал высшего класса — просителем у вчерашнего гардемарина и авантюриста, умудряющегося провалить любое ответственное дело и занимавшего высокий пост только благодаря тому, что был протеже этого садиста Троцкого! Командование флотом — провалил. Теперь — журналом командует, издательством и твоим Всеволодом, писателей учит… Этого мало, гражданская жена его, Лариса Рейснер, заняла особняк, набрала прислугу и давала балы! Балы, Надя, когда вокруг столько беспризорных и голодных детей! У нас, конечно, тоже есть Настя, но мы уже давно сроднились, да и некуда ей идти, ее дом здесь. Она даже и не прислуга — она помощница, член семьи. Да, конечно, многие нынешние наркомы прошли в ссылках и тюрьмах огонь и воду, и за это нельзя их не уважать. Но разве не отвратительны их склоки, пихание локтями в борьбе за власть, идейная изворотливость, беспринципность, пренебрежение интересами революции ради сиюминутной выгоды, постоянная готовность к предательству товарищей под видом отстаивания чистоты идей?! Половая распущенность и нравственная вседозволенность, в конце концов! Да мой «ухарь» Алешка, как ты его называешь, со всем отягощенным послужным списком, — просто ангел во плоти по сравнению со многими нашими «деятелями». Я иногда ловлю себя на том, что после общения с ними мне бывает просто физически тяжело, до позывов тошноты… Будто имею дело с одержимыми…
Они еще долго и ожесточенно спорили, и в результате Мария Сергеевна рассудила, что ей лучше не говорить сестре, что они с Алексеем венчаны, а также скрыть от нее его белогвардейское прошлое. Это было необычным: Мария с детства привыкла поверять сестре самое заветное. Однако в данном случае Надежда была явно не готова услышать эти подробности, и Мария Сергеевна промолчала.
* * *
Алексей, чувствуя недоброжелательное отношение Надежды Сергеевны, сторонился ее, избегая конфликтов. Это было нелегкой задачей, поскольку она всегда маячила неподалеку от его жены. Надежда, как нарочно, преследовала его расспросами на политические темы и явно пыталась вызвать на откровенность — непременно в присутствии сестры. Он старательно уклонялся от разговора.
Вместе с семьей Алексей вынужден был участвовать в празднествах, посвященных годовщине «Великой Октябрьской революции». Позябнув в сторонке во время выступления жены на праздничном митинге на площади Урицкого, он взял за ручку Сергуньку и направился с ним по заплеванной мостовой к Неве. Поправив на сынишке шарфик и отпустив его побегать по набережной, Алексей оперся на гранитную ограду, созерцая свинцовую, в морщинах от ветра воду и рассеянно слушая крикуний чаек. Он скучал по морю и всей грудью с наслаждением вдыхал резкий ветер, остро пахнущий Балтикой.
Сзади подошли раскрасневшиеся от ветра и праздничного возбуждения Надежда с Марией, за ними следовал товарищ Беринг. Мария Сергеевна слегка нахмурилась, заметив меланхоличное настроение мужа — он явно не разделял их воодушевления, — но промолчала, не ответив на многозначительный взгляд сестры. Надежда же немедленно атаковала его и громко спросила, понравился ли ему митинг и что он думает о новых революционных традициях освобожденного народа. Алексей глянул сквозь нее и не ответил.
— Вы что, не находите заразительным этот боевой настрой, эту кипящую энергию, гордое реяние знамен, благородное рвение к счастливому будущему свободных поколений трудящихся?
У Алексея на лице появилась усмешка — он пожал плечами и отвернулся к воде. Это задело Надежду Сергеевну. Она не на шутку распалилась и принялась вновь пытать его насчет отношения к различным аспектам политики партии. Алексей нехотя и невпопад отвечал и преимущественно отмалчивался. По лицу Марии Сергеевны было видно, что ей неприятна эта сцена, но она не препятствовала сестре — была уверена в выдержке Алексея. К тому же в глубине души ей стало любопытно, сумеет ли пламенная Надежда разжечь огонь в душе ее скептически настроенного мужа, «заразить» его романтическим духом революции.
— А какое, простите, у вас мнение о деятельности Коминтерна? — настаивала Надежда Сергеевна.
— Никакого, — не оборачиваясь, буркнул Алексей. — Я в нем не состою.
— Так что же, получается, по поводу международного распространения идей революционного социализма в глобальном масштабе у вас нет никакого мнения? У вас что — в принципе нет собственного мнения по основополагающим вопросам революционной идеологии? — едко поддела она и многозначительно посмотрела на Марию, которая делала вид, что происходящее ее не касается, и лишь изредка косилась на Беринга, присутствие которого при таком разговоре было нежелательным.
— Есть. Но вам его лучше не знать, — вяло маневрировал Алексей.
— Нет, почему же, вот именно хотелось бы узнать ваше, так сказать, подлинное мировоззрение, — продолжала наступать Надежда Сергеевна.
— У нас сегодня что — сеанс вопросов и ответов? — Алексей попытался перевести разговор на шутливый лад.
— Позвольте, в какой именно партии вы состояли и с какого года? — не отставала Надежда Сергеевна.
— Ну вот, а ты в свое время утверждала, что я чересчур любопытен, — с улыбкой повернулся Алексей к жене, — а вот кто, оказывается, по-настоящему пытлив и дотошен. Аж плешь проела! — грубовато пошутил он.
— Вы, товарищ, увиливаете от ответов на простые вопросы и не желаете вступать в дискуссию, а почему — я прямо скажу! — не на шутку разошлась Надежда Сергеевна: — Потому, что не желаете показать свое истинное лицо, чтобы сестра моя, которая имела неосторожность влюбиться в вас, не узнала вашей сути! А я вам откровенно заявляю, что постараюсь открыть Марии глаза на ваши контрреволюционные склонности, чтобы она наконец прозрела и ясно увидела, какой вы аполитичный, бесполезный и безнравственный субъект!
Во время этой пламенной обличительной тирады Алексей, облокотясь на парапет, вроде бы продолжал
