же щурил глаза от яркого света. До каюты капитана шли молча, матросы зло косились нас.
Млй новый знвкомый был невысок, широк в плечах. Походка выдавала в нем человека сильного, смелого, опасного. На вид вроде бы молод, но вроде и попробовал кровь на вкус. Идеально выбритый подбородок, светлые баки, редкие брови, прозрачные глаза, отдающие зеленым оттенком. Да, и еще не сходящая с тонких губ усмешка…
Сам Кэп был совершенно не такой, как его подчиненный, которого про себя я окрестил боцманом. Это был высокий мужчина, с подстриженной седой бородой и темными глазами. Это тоже был человек, которого так просто не получится обвести вокруг пальца, но мне нужно было хотя бы попробовать, и про себя молиться всем богам сразу.
— Ты хотел со мной говорить? Говори, я слушаю, только хочу предупредить, что если мне не понравятся твои слова, я убью тебя, — голос капитана был глубоким, низким и не поверить его словам казалось глупостью.
— Послушай, пиратская морда, я хочу тебе сказать, что я не артанийский торговец, а обычный наемник, и куда выгоднее нам обоим будет, если я окажусь у тебя на корабле не рабом, а солдатом. За умеренную плату, конечно, — я старался говорить развязно, чтобы он увидел во мне пирата, а не гвардейца, беспринципного наемника.
— Мне неприятно твое лицо, хотя сказать по совести, ты смел. Я люблю смелых парней. Но не люблю предателей. Что мне будет с того, что я возьму тебя на корабль?
— Отличный воин.
— Кэп, он не врет. Я видел, как он сражался. До безрассудства смело и уверенно. Ко всему хочу добавить, что он честный малый, — вмешался Харг.
— Ну что же. Харг всегда чует правду, как собака. Так что и я поверю тебе. Ты станешь матросом, здесь, на «Дрянной принцессе». А если провинишься, то я по частям скормлю тебя морским тварям! И тебя, Харг, тоже. А теперь вон из каюты!
Я, немного ошарашенный тем, что все прошло столь гладко, вышел первым, и тут же был схвачен за шиворот Харгом и прижат к стене.
— Слышал, что он сказал? Это не просто угроза, поверь мне.
— Охотно верю.
— А теперь следуй за мной на бак, у меня к тебе есть разговор.
— А это не является провинностью? Мне, кажется, работать надо?
— Гол. Я главный канонир этого корабля. И я тебе приказываю — иди со мной, мне нужно обсудить с тобой одно важное дело, касающееся и тебя в том числе.
Мы поднялись на бак, и прошли к самому носу корабля, и взобрались чуть ли не на самый бушприт.
— Ты бы знал, Гол, где у меня сидит этот капитан, его квартермейстер, штурман и вообще вся эта шайка. Я знаю, что ты солгал ему, и он клюнул, потому что я ему сказал, что ты честный малый. Он всех людей через меня проверяет, потому что я ложь чувствую. Так что ты у меня в долгу, и я хочу, чтобы ты мне его поскорее вернул. Здесь на корабле не больше ста пятидесяти человек команды, и рабов где-то столько же. Скажу больше, ваша шхуна сейчас управляется десятью матросами и одним полнейшим остолопом в роли капитана, и там сидит еще полсотни пленников. Так что жадность практически погубила одного из самых грозных пиратов — Ширианского Шрама.
— Это был сам Шрам? — нам в королевской школе говорили, что его уже много лет никто не может изловить, и я не смог скрыть своего удивления.
— Смотри еще, в рифму тут не заговори от страха. Он уже не тот, каким был лет пять назад, он стал старым. Но, тем не менее, ты видишь его силу. Поэтому давай так — ты мне помогаешь, а я помогаю тебе, идет?
— А что мне остается? Не помогу тебе — ты убьешь меня, а провинюсь — твой капитан. Не подумай, что я ищу теплое местечко, но здесь нужен хороший план, иначе…
— Мы будем болтаться на рее к безумной радости чаек. Так ты со мной?
— Да. Но только я не понимаю, зачем я тебе нужен. Ты все мог бы провернуть один.
— Без уверенного прикрытия собственной спины? Нет, друг мой, с пиратами в такие игры не играют. Ты единственный, из всех рабов, кто не вызвал бы подозрений, тем более, что ты человек боевой, решительный. Подумай сам — никто из тех рабов, что сидят в трюме, не рискнет сам выйти на палубу, не говоря уже о том, чтобы вести с капитаном торг за свою жизнь. Артанийцы чудовищно мстительные ребята, им волю дай, туго придется. А единственный лассонесец с захваченной посудины, это твоя баба, думаю, что наш капитан ее раскусит на раз, также, как и я.
— Моя баба?
— Да прекрати! Сказпл же, ложь чувствую!
— Я не про это. С чего ты взял, что она моя!?
— Исходя из того, что вы двое единственные не артанийцы с «Возмездия», а также то, что у вас похожие костюмы, это было не сложно. И если ты не перестанешь быть столь наивным, у нас могут возникнуть большие проблемы.
* * *
Ночью, едва большинство пиратов легло спать, мы с Харгом принялись за работу. Наше воинство лежало в трюме, и ждало только приказа выйти оттуда, хотя могли они ходить или нет, я не знаю.
Но сначала нужно было убрать тех, кто не спал. Я полез в воронье гнездо. Впередсмотрящий не заметил, как я подобрался к нему, и был убит бесшумно. Когда я привык убивать людей? Когда я спустился, Харг уже уложил пятерых и сбросил их тела за борт.
Самое сложное, и рискованное, то на чем можно оступиться в первую очередь, было позади — пора освобождать дееспособных рабов. Их оказалось не так много, как я рассчитывал, и мне начало казаться, что мы зря все это затеяли. Но Харг был уверен в себе. Он сразу же определил, кому в какую часть корабля идти, и как можно быстрее вооружал свою новую команду. Основные указания — ходить тихо, резать глотки, и никакой пальбы. Невольники, которые, казалось, едва-едва стояли на ногах словно ожили — в их глазах загорелась надежда, и они, не промедлив и минуты, отправились отправлять к Основателю тех, кто считал их товаром. Мы с Харгом возглавили эту процессию.
Я никогда не забуду этого, потому что такое нельзя забыть. Пираты спали в своих гамаках, до шеи было дотянуться не просто, и освобожденная армия принялась рубить на право и на лево,
