Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
постель, сложила её стопкой и спала просто на покрывале, так, словно готовилась подскочить и выбежать в прихожую в любой момент. Мне кажется, если бы у неё было куда уехать, она оставила бы вычищенную квартиру в полной готовности к встрече и уехала куда-то до нужного дня.
Она тоже была в стихотворении, но виду не подавала.
Спектакль Гришковца про собаку не отпускал меня: я несколько раз была вынуждена прервать запись, но мне не терпелось узнать, чем же закончилась служба Евгения, хотелось пережить с ним возвращение, подготовить себя к тому, что случится в моем доме скоро. Ведь спектакль говорит такими близкими, понятными словами, что я верила — рассказ Гришковца и правда меня подготовит, эмоции будут похожими.
Я смогла дослушать спектакль вечером 17 декабря, времени на моральную подготовку у меня было мало. Я включила запись и вдруг обнаружила, что она сделана не до конца, у неё нет финала. Это было странно… Символично, знаково, интересно… Но тогда я этого не понимала и обшарила весь интернет в поисках полной версии.
Нашла видео-спектакль 2016-го года. Оказалось, что версий истории про собаку множество (разных лет), и в каждой из них в целом одна и та же история рассказывается совсем разными словами. В одной из версий спектакля так:
Я отчётливо помню своё последнее утро службы на флоте, я его так ждал, я его ждал так, как ничего никогда в жизни не ждал, и не дай бог, я не хочу, не хочу я, не дай бог, мне опять чего-нибудь так ждать, как я ждал того утра, я же его ждал, ни одной другой мысли не было, я зачёркивал дни в календариках (у меня же были календарики, я зачёркивал). Это было какое-то даже интимное наслаждение — дождаться вечера и перед сном или перед вахтой ночной взять календарик, уединиться (что было трудно, на корабле уединиться) и в одиночку, только в одиночку, зачеркнуть день прослуженной безвозвратно жизни.
Я зачёркивал эти дни, один, другой, третий, неделя, другая, третья, месяц, другой, третий, год, другой, третий.
Я ждал этого утра, и я знал, чего я жду.
Я услышала это поздно вечером, зная, что в этот конкретный момент мой брат с другими такими же мальчиками делит прощальный торт (Валя прислал мне селфи на фоне белого крема и желированного киви), зная, что это самое желанное утро, последнее утро службы, наступит для моего брата завтра.
(Для него — завтра, а мы с Евгением уже всё знаем. Или нам кажется, что мы что-то про Валю знаем. А знаем ли, мы не узнаем никогда.)
В инстаграмме у Валиной девушки Лизы обнулился счётчик.
Бананы пожелтели и почернели: не дождались.
Груши тоже не дождались: обмякли, кожица на боках у них лопнула и засочилась мякоть, «каменные» груши скуксились и завяли.
А нам, всем родным, повезло.
В 9.07 по Питерскому Валя прислал селфи — он в гражданском, а рядом парень в форме.
В 9.08 он прислал фото «системы Ниппель»: сочетания швабры и совка, держащего окно, чтобы не открылось (видимо, Валя стоял в коридоре части и окидывал её прощальным взглядом).
В 10.00 он должен был выехать из посёлка Лебяжье в сторону Питера.
В 12.16 — прислал фотографию билета «Санкт-Петербург — Омск» на 014 место десятого вагона (за 5894,9 рублей).
— Сухпай дали? — спросила я в соцсети.
— Нет. Но я взял, — пришёл в ответ смайлик.
В 15.20 поезд отошёл от Ладожского вокзала.
А потом как-то сразу наступило двадцатое число.
Такого масштабного праздника я в нашем доме не помню.
Я никогда не перетирала такое количество стаканов и тарелок, никогда не тащила по подъезду от соседей столько стульев и табуреток.
Мама никогда не готовила в таких масштабах картошку с курицей и такое количество голубцов (от волнения и отсутствия опыта она то пекла их в духовке, то тушила в скороварке, и всё равно «запорола»).
Папа давно не проводил столько времени в зале — зал много лет был для него проходной комнатой.
Я поехала на вокзал на такси, единственный представитель семьи со здоровыми ногами, не трясущийся над картошкой.
Поезд № 14 подлетел к четвёртому пути стремительно, мы — огромная любящая приехавшего толпа — бросились за нужным вагоном, потому что не могли допустить, чтобы Валя вышел к пустому перрону.
И не было вот этого: «Из вагона шагнул совсем другой человек, высокий и статный», нет, он был такого же роста и такой же родной. Да, он был в форме, и форма была единственной новой деталью. Для пущего впечатления Валя вышел из вагона без тёплой куртки, только в той, на которой были криво наклеены шевроны, а на спине виднелась надпись «росгвардия», в тонких брюках и красном берете.
Да, форма была измята, но производила впечатление. А более всего впечатлял берет, даже не красный, а такого сложного цвета, взявшего что-то от вишни и от борща. Берет впечатлял потому, что прежде мы видели Валю во всём, кроме этого: в ушанке и балаклаве, в шлеме и кепке, но чтобы в берете, красной тарелке с черным кантом и значками, такого не было.
Валя был родной, а берет совсем непривычным, и вместе они были именно тем, кого мы ждали — родного, но изменившегося, повзрослевшего, высокого, статного.
Лиза и Валя обхватили друг друга. Я получила объятия третьей. Кто был вторым? Не запомнилось.
Домой ехали на двух машинах:
— Вы только без нас не входите!
— А вы без нас!
Мама обняла Валю с улыбкой, а папа заплакал.
Валя не плакал, и что именно он чувствовал, никто не знал. Гришковец позволил заглянуть в голову вернувшемуся со службы, да, но головы-то у всех разные, свои.
— Садись со мной, — пригласил папа Валю и буквально сразу взял слово, — имею сказать пару слов!
Я опустила глаза на тарелку с салатом, зажевала губу.
Папа начал очень тихо и быстро, на слове «любимого» посмотрел на Лизу:
Сегодня светлый и радостный день
Мы встречаем сына, брата друга
любимого.
Провожая нашего призывника
Мы испытывали чувство тревоги
и настороженности
Ведь служба вдали от дома это
сложное испытание.
Но наш сын справился. Благодаря
серьёзной физической подготовке.
Доброму, коммуникабельному
характеру, весёлому нраву
открытой душе. Год службы
позади он останется в памяти
навсегда Друзья сослуживцы
командиры, нелёгкие армейские будни не забыть
Мы поздравляем сынок тебя с
возвращением домой
Добро пожаловать Ура
Сверху была приписка, но я не помню, читал
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
