предсуществование есть попросту ментальный и эмоциональный автокоррективизм, измышленный ничтожный людьми, чтобы оправдать никчемность своего нынешнего существования.
Если отбросить все беспочвенные притязания, то останется несколько случаев, необъяснимых с позиции наших представлений о будущем состоянии человека. Конечно, можно спокойно отмахнуться от нелепых измышлений, но нельзя отмахнуться от фактов, равно как невозможно отрицать, что в некоторых случаях вера в перевоплощение укрепляет разум, помогая ему в решении текущих задач, и отчасти даже способствует благосостоянию и вселяет уверенность в будущем.
Возьмем, к примеру, случай с Дезидером Мокри-Месарошем, знаменитым венгерским художником, к искусству которого особый интерес проявлял Максим Горький, в свое время купивший многие из его работ. На картинах Мокри-Месароша изображены события доисторических времен, которые он якобы помнил по прежним воплощениям. Как он сам об этом говорит: «Образ мамонта, который в то время вселял в меня невыразимый ужас, предстал перед мной, как живой. Я знал лицо Земли, когда она едва остыла по прошествии эпохи вулканических извержений. Да и воспоминания из еще более ранних воплощений, когда я был обитателем преисподней другой планеты поставляют мне темы для карандаша и кисти»[60].
Многие не согласятся с Мокри-Месарошем, если станут анализировать его объяснения с позиции «здравого смысла». Одни скажут, что он был ловким дельцом, умело рекламирующим свои работы, другие заявят, что он был завсегдатаем одного из музеев естественной истории, ну а немногие, более великодушные, решат, что он отображал на полотнах свои сновидения. Но кто из всех этих скептически настроенных личностей с уверенностью стал бы утверждать, что этот венгерский живописец никогда не жил прежде, и кто из его критиков сможет опровергнуть подлинность его воспоминания о далеком прошлом?
В начале текущего столетия в Париже проживала некая Лаура Рейно. С самого детства эта леди отчетливо помнила, что уже жила на земле и раньше и могла точно описать свой дом и обстоятельства собственной смерти. Мадам Рейно было сорок пять лет, когда она впервые побывала в Италии, где вдруг неожиданно узнала места, где проходила ее прежняя жизнь. Попав в Геную, она описала, как выглядел дом, в котором она жила. С помощью одного из своих друзей она нашла этот дом и сделала заявление, подлежащее исторической проверке. Затем мадам Рейно объявила, что, когда она закончила свое прежнее существование, ее похоронили не на кладбище, а в расположенной неподалеку церкви. Проведенное расследование подтвердило, что юная леди, внешность которой в точности совпадала с описанием мадам Рейно, какой та была в прошлой жизни, действительно умерла в том самом доме 21 октября 1809 г. и была похоронена в той церкви, которую указала мадам Рейно[61].
Несмотря на огромное расстояние между Италией и Бирмой, вера в доктрину перевоплощения давно утвердилась в самых удаленных уголках земного шара. В статье о трансмиграции со ссылкой на Бирму читаем: «В буддийских странах считается вполне обычным делом, когда дети серьезно заявляют, что в прошлых жизнях их звали так-то и так-то и жили они в таком-то месте; и случалось, что их слова даже иногда подкреплялись кое-какими доказательствами. Таких детей называют в Бирме „винзами“ и, как правило, проводят довольно примитивное расследование. Так, если „винза“ объявляет, что он или она может опознать свое прежнее жилище и друзей и сообщить сведения, известные только умершему и кому-то еще из оставшихся в живых, то его или ее отводят на место их прежней жизни. Такие „винзы“ настолько часто встречаются в Бирме, что их воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Говорят, что воспоминания о прошлой жизни с годами тускнеют, однако нам встретилось там несколько взрослых „винз“, которые, по их словам, все еще сохранили память о прошлом»[62].
В наши дни на фоне обычных рассказов о людях, помнивших свои прежние жизни, выделяется история индийской девочки по имени Шанти Дэви. Все, о чем она рассказала, было тщательно проверено людьми, заслуживающими высочайшего доверия, включая таких, как Лала Дешбандху Гупта, директор-распорядитель ведущей газеты Дели «Daily Tej», Н. Р. Шарма, лидер индийской партии Национальный Конгресс и ближайший помощник Махатмы Ганди, и Т. К. Матхур, известнейший в Дели адвокат. Эти люди в числе многих других издали отчет о проведенном исследовании, где говорилось, что история Шанти Дэви не только содержит подлинные сведения, но и принадлежит к числу наиболее выдающихся письменных свидетельств памяти о прошлой жизни.
В раннем детстве Шанти Дэви мало говорила и была полностью поглощена самонаблюдением. Когда ей исполнилось четыре года, она стала вспоминать события своей прежней жизни, все чаще сравнивая подробности нынешнего существования и всего, что окружало ее в предыдущем воплощении. Она настойчиво утверждала, что ранее принадлежала к касте «чобанов», объясняя это тем, что ее муж был тогда торговцем тканями. Она во всех подробностях описывала дом, где жила прежде, включая расположение комнат, и даже назвала цвет, в который он был окрашен.
Вначале родители не обратили внимания на ее рассказы, приписывая все это обычным фантазиям, возникающим у детей, когда они живут в мире, созданном их собственным воображением. Однако позднее они заволновались всерьез, памятуя о расхожем поверье, что ребенок, сохранивший память о прошлой жизни, обычно умирает молодым.
Шанти Дэви часто высказывала желание побывать в расположенном неподалеку городе Муттре, поскольку, по ее словам, именно там она жила в прежней жизни. Какое-то время она отказывалась называть имя человека, бывшего когда-то ее мужем, в силу местного обычая проявлять крайнюю скромность. Наконец ее двоюродный дед, Бишан Чанд, преподаватель рамджасской школы, пообещал отвезти ее в Муттру, если она шепнет ему на ухо имя своего прежнего мужа. Девочка согласилась и сказала, что его звали Кедар Натх Чаубей, и даже сообщила его адрес. По этому адресу отправили письмо и, к величайшему изумлению, получили ответ от Чаубея, в котором тот утверждал, что все рассказанное девочкой было истинной правдой.
Вскоре в Дели приехал и сам Кедар Натх Чаубей, в то время уже женатый вторично, в котором Шанти Дэви сразу же узнала своего мужа из прежней жизни. Он задал ей несколько интимных вопросов и, выслушав ее ответы, объявил, что они были такими точными, как если бы с ним говорила его покойная жена.
Несколько следующих дней Шанти Дэви потратила на описание Муттры и, в частности, храма, в котором бывала особенно часто и в свое время даже пообещала пожертвовать его служителям сотню рупий, которую спрятала под полом своего дома в муттре.
По настоятельной просьбе девочки ей наконец разрешили съездить в Муттру в сопровождении группы из пятнадцати человек. Когда поезд прибыл на станцию и
