воеводства Острожского, добыть у турок или у валахов оружие и закалиться в боях, чтобы потом стать на защиту порядка на Украине. Какого порядка — об этом никому, даже себе не говорил отец Демьян.
4
Воевода устроил в замке весенний праздник. Наехали гости из воеводских земель и соседи, далекие и близкие. Прибыл сын Януш со своею женой, Сюзанной Середзянкой, дочерью старого Середзяна из Чехии. Она сердечно приветствовала свекра в его полу монастырских покоях. Ежегодно старик говел в Дубненском монастыре, сменяя барские наряды на одежду простолюдина. Два предыдущих года Сюзанна имела случай принимать свекра гостем у себя в Дубно. В этом же году распря с Косинским, потом чрезвычайный сейм и беспорядки в краю отвлекли старика. Великопостное говение в Дубне и свидание с невесткою не состоялись…
К латиниам-католикам не был расположен род Острожских. Своего сына Януша за измену православной церкви воевода чуть не проклял, не хотел на глаза пускать. Но потом рана застарела, и после смерти жены Острожский укротил свою ненависть и обиду, даже привык к католикам в своей родне, Сюзанну же принимал подчеркнуто любезно, был ласков с ней даже наедине. Женщина молодая и веселая, она независимо держала себя и в замке старого свекра.
Воевода Василий-Константин позвал к себе в покои верного своего маршалка поговорить о новом слуге, который должен был прислуживать невестке за столом. Несколько минут они оставались при закрытых дверях, после чего князь вышел к своим гостям совершенно спокойный. Не удивился, когда среди слуг и лакеев увидел несколько новых, не известных ему людей, — его придворный маршалок делал свое дело продуманно и осторожно…
Хозяин весел, рад гостям. Для каждого находилось у него слово привета и хозяйского уважения. Особое же внимание оказывал воевода своей невестке Сюзанне. Ей предназначалась самая широкая и любезная улыбка, к ней обращался он с самыми сердечными словами. Гостям-приятелям воевода высказывал отеческое восхищение невесткой: она и образована не хуже его сына Януша, она и приветлива, так что даже дочку Елизавету в этом превзошла.
— Мы забыли, господа, что она католичка в роду Острожских, — громко говорил он гостям при сыне и невестке.
Середзянка краснела от этих подчеркнутых комплиментов, а Елизавете Радзивилл казалось, что чешка перехватила до сих пор ей одной принадлежавшие дары щедрой отцовской ласки. Вся родовитая молодежь на празднике у воеводы стала добиваться внимания Сюзанны; с нею танцевали лучшие танцоры; о ней шептались признанные в краю кавалеры, победители самых холодных сердец известных красавиц. Даже новый слуга, заросший черной густой бородою, но вызывающе стройный и молодцеватый, даже и он не сводил глаз с обласканной хозяином Сюзанны.
И каждый в замке Острожского соглашался в душе, что не один лишь светский этикет заставлял людей любоваться прекрасною чешкой… Ее обворожительные голубые глаза и всегда невинно улыбающиеся благородные уста, ее скромное поведение в танцах заметно очаровывали гостей. Пусть род ее не такой знатный, но ведь сам канцлер Ян Замойский, приближая к себе и короне Януша Острожского, почтил своим посещением старого Середзяна в Чехии.
В начале торжественного обеда воевода одаривал гостей. Такой существовал в роду князей Острожских обычай, вывезенный еще из Литвы. Ежегодно один- два раза в замке-резиденции справлялся праздник, — чтобы отметить какое-нибудь событие в воеводстве. На празднике старший в роде раздавал гостям подарки. В этот раз праздник давался в честь славной победы войск Острожского над Косинским.
За большим столом слуги наполняли вином серебряные кубки гостей. Сюзанна сидела рядом с тестем, и воевода украдкой следил за слугой, который вместе с маршалком был в покоях воеводы. Только его глаз видел, как у этого слуги чуть заметно дрожали руки, когда он вытаскивал пробку из узорчатой фляги и, наливая вино, опустил в кубок с кончиков пальцев медленно действующий, но надежный яд…
— Мои уважаемые гости и любезное общество! — привлек воевода внимание гостей. — Дорогие мои соседи и родственники! Два года нашему покою угрожала опасность от бездельников и грабителей во главе со шляхтичем Косинским, которого коварно направляли против нас высокие коронные хитрецы-политики. Из-за этих разбойничьих бунтов ни поесть, ни отдохнуть, ни повеселиться в такой вот компании. Как в походе чувствовали себя. Но, наконец, мы избавлены от Косинского и нанесли поражение в первую очередь тем политикам… Меч в крепкой руке Острожских разрубил ухищрения охотников нападать на нас. Пусть простят меня дорогие гости, пребывающие в католической вере, — должен сказать, что и против унии, против натиска ксендзов и поляков, против всех панов-папистов мы выставим не только гусаров, но еще и многочисленное украинское войско. Ксендзы если и превосходят нас, то разве количеством кухарок, которых эти фарисеи держат у себя вместо жен. Наш край в великой тревоге. Ныне дело касается уже не поместий, а наших душ. Мастеровые из цехов, люд крестьянский поднимаются на защиту своего края. И никому даже коварнейшими методами веры католической не удастся уничтожить мощь земли украинской… Я помню вашу победу под Пяткою, — то был конец авантюры страшной и позорной… Особенно я благодарен княжичу Янушу, моему сыну, за эту победу. Тогда мы уже в сторону Кракова смотрели, удирать собирались. Такая же наша благодарность другому украинскому рыцарю, соседу нашему князю Вишневецкому: он мужественно покончил с этим богопротивным разбойником и авантюристом Косинским. Приветствую и благодарю прочих моих соседей и друзей-победителей, которые мечом своим помогли пресечь беспорядок в воеводствах. Будем надеяться… — воевода увидел, что Сюзанна взяла нежными пальчиками свой полный кубок. Еще более взволнованным, торжественным голосом он поспешно закончил тост объявлением, подарков — Дарю вам, соседи и родственники, своею милостью, чем бог одарил нас, недостойных. Тебе, князь Черкасский, Прилуку отдаю и грамоты Баториевы на нее, и да забудем недавнюю ссору на сейме, будем друзьями, как и раньше. Тебе, друг Якуб, возвращаю леса, которых отец твой лишился за долги… Мой маршалок прочитает вам всем про нашу милость. Тебе же, Сюзанночка, за ласку дочернюю дарю…
Сюзанна вспыхнула, взглянула на мужа через стол и подняла свой кубок, приветствуя гостей. Воевода на миг замер, надеясь, что невестка в наивной радости выпьет вино, не дослушав и его речи. Но Сюзанна, выжидая, опять опустила кубок на стол.
… — Дарю тебе село Белогрудки, которое лежит над рекою по соседству с пани Оборской. Велю построить там небольшой замок с покоями, чтобы моей невестке было где отдохнуть, а шумливая Горынь меж своих круч будет напевать ей колыбельную песню. Выпьем, господа, первую чару за любовь и красоту женщин, за их теплое слово…
