Книга Ревность - Кристина Французова

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67

Гера скривился при виде меня, но его приказ был выполнен мною в точности, платье — в наличии, а о степени его нарядности он не упоминал. Наряд я выбрала самый обычный: безразмерный трикотаж серого мышиного цвета, который вместил бы троих, как я. Муж промолчал и приступил к ужину. Я также молча заняла своё место справа от него и взяла приборы в руки, но затянувшаяся семейная размолвка не способствовала аппетиту. В горле застрял противный комок. Поэтому вернув вилку с ножом обратно на тарелку, я щедро отхлебнула из бокала с красным вином. Спасибо любезному мужу, который к моему приходу успел открыть бутылку, чтобы выпустить спиртовые пары. Смирившись с тем, что еда сегодня меня совершенно не привлекала, я откинулась на спинку стула, зажав пальцами ножку бокала, и потягивала напиток мелкими глотками, периодически взбалтывая.

— Новые фокусы? — Вздёрнутая вопросительно бровь на его высеченном словно из камня лице, когда-то меня будоражила. Я только пожала плечами в ответ, не улавливая сути. Тогда Гера переформулировал вопрос: — Почему не ешь?

— Нет настроения.

— А выпить значит настроение есть, — вместе со словами он послал ехидную ухмылку в мой адрес.

— Значит есть.

Прежде чем произнести следующую фразу мне понадобились несколько больших глотков вина — именно таких, когда набранная жидкость, переполняя ротовую полость, с трудом удерживалась за плотно сомкнутыми губами, можно представить, что так люди обычно пили воду после вынужденной длительной жажды — и буквально всё мужество, которым я обладала. Хотя до последней секунды я сама не верила, что смогу произнести вслух то, что разъедало кислотой мою раненную душу.

— Гера, скажи, ты винишь меня в том, что я потеряла ребёнка?

— С чего ты взяла? — Муж тоже перестал есть, отложив приборы на край тарелки. После чего промокнул губы салфеткой и откинулся на стуле, окидывая меня задумчивым, мрачноватым взглядом: — Нет, — вскоре раздался уверенный ответ, — хотя я просил тебя не лететь.

— Просил. Но я всё равно полетела. — «Чего не прощу сама себе до собственного последнего вздоха. Мой крест, моя ноша и мне её нести, кто бы что ни говорил».

— И как? Теперь ты довольна?

— Что?! Я с ума схожу от горя и пустоты, а ты спрашиваешь довольна ли я? — ненавижу его за брошенные злые слова, за надменный вид, за демонстрируемое превосходство надо мной, за то, что он всегда на шаг впереди и читает меня, как раскрытую книгу. Но ещё больше я ненавижу себя за то, что он прав. Также как и страх, чувство собственной вины обладало феноменальной способностью сжирать нас заживо причём за весьма короткий срок, и я теперь понимала почему в любых странах мира процент смертей от сердечно-сосудистых заболеваний бил все «рекорды», даже смертность от онкологии проигрывала по всем статьям. «О чём ты думаешь, Мира?»

— Я не понимаю, для чего ты подняла эту тему? — Гера начал злиться, но мы ни разу откровенно не говорили о трагедии, поэтому вскрывать покрывшийся первой коркой нарыв приходилось обоим. — Мы оба знаем ответы на все вопросы: что, как, и почему. Исправить ничего нельзя, так за каким чёртом ворошить? Тем самым ты причиняешь боль в первую очередь себе.

— Врач сказал, что это произошло бы в любом случае, неважно был самолёт или не было.

— Только ты была бы дома и при первых признаках недомогания тебя отвезли в частную клинику, оборудованную новейшей техникой, а не в богом забытую неотложку.

И мне бы остановиться, сейчас самое время, я же видела, что муж искрил от злости, давно забыв про ужин. Его широко расставленные руки упёрлись ладонями в ребро стола, накрытого скатертью, и красноречиво сообщали о взведённом состоянии. Но я почему-то упорно продолжала ковырять незалеченную рану и себе, и ему. Я свихнулась?

— Я и была в нормальной больнице! — запротестовала, переходя на повышенный тон.

— Они не сохранили беременность! Они едва не погубили тебя! Это, по-твоему, нормально?! Если бы не Иван Сергеевич с его золотыми руками, ты могла и скорей всего отправилась вслед за ребёнком. Ты это понимаешь, идиотка?! Ты хоть представляешь, что я пережил за ту неделю, когда ты валялась обескровленная и не приходила в сознание? Я тысячу раз примерил на себя статус вдовца, чтоб тебя, Мира! — Гера в отличие от меня перешёл на крик сразу. И наш спор не замедлил обернуться полноценной ссорой, подкрепляясь возмущениями, оскорблениями, накопленными обидами, страхами и обманутыми ожиданиями.

— Прости, я понимаю, что тебе сложно. Но я думала, что по всему миру тысячи даже миллионы женщин путешествуют, будучи беременными и ничего с ними не случается. Нельзя на поздних сроках, согласна, но на ранних…

— Мира, ты совсем тупая или как?

— Гера, пожалуйста, не говори со мной так.

— А как мне с тобой говорить? Я тебе объясняю, что из-за твоей поездки не спасли вовремя ребёнка и едва не угробили тебя. А ты мне продолжаешь упрямо талдычить, что это нормально. Что у тебя нормально? Выкидыш нормально?

— Хорошо. Я виновата. Это была моя идея съездить с мамой к морю. Я признаю, что случившееся целиком и полностью моя вина. И прошу прощения у малыша и у тебя.

— Какое прощение, Мира? Да кому оно нужно?! Ребёнку уже всё без надобности. Мне оно даром не сдалось. Я принял ситуацию и живу дальше. Только ты как заведённая топчешься на одном месте.

— Я просто не могу понять, за что ты злишься на меня. Почему не доверяешь.

— А у меня нет повода злиться?

— Конечно есть, — покаянно согласилась, но Гера почему-то зыркнул так, что будто с минуту на минуту начнёт меня убивать. Я невольно опустила взгляд на его ладони и заметила, что пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек, нервно сглотнула и подумала: когда-то давным-давно Отелло очень похожим взглядом «люблю, но убью» смотрел на свою Дездемону. Моё тело рефлекторно дёрнулось, но сжав уже свои пальцы в кулаки я тем не менее настырно продолжила:

— Ты тоже хотел и ждал малыша, поэтому у тебя есть повод злиться на меня. — Странно, что ответ я услышала совсем не тот, на который надеялась. Не знаю, когда и почему мы перестали понимать друг друга, но ещё более странно, что даже высказанные вслух слова отказывались нам помогать достичь взаимного просветления.

— Мира, ты не тупая, ты глухая. Я тебе только что сказал, что живу дальше, несмотря на выкидыш. В

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67