обратился он.
— Дуй отсюда, щербатый! — грозно сказал Юрка и мельком взглянул на Ивана.
— Чего ты так зло? — спросил Иван.
— А чего он попрошайничает? Тут своей мелюзги хоть отбавляй, а этот из чужого двора.
Последний стаканчик он вручил торжественно соседскому мальчонке со словами: «Подрастешь — сам будешь на мороженое зарабатывать». Малыш быстро расправился с мороженым. Стоит облизывается.
— А что дяде сказать надо? — показал Юрий на себя.
— Спасибо, дядя.
Юрка ласково потрепал мальчонку по голове.
— Правильно. Ешь на здоровье.
Ивана разбирал смех. Пока Юрка принимал благодарности, «чужой» малыш подкрался к нему сбоку и снова за свое:
— Дай мороженое. Я очень сладкое люблю.
Юрка рассвирепел и сквозь зубы шепнул рыжему мальчонке:
— А кислого тебе не хочется? Чеши отсюда, рахитик.
— Жалко, да? — захныкал рыженький.
— Мне никогда ничего не жалко. Понял? Нету у меня больше. Я и так двадцать стаканов раздал. И кончай хныкать.
— Всего шесть, — сказал Иван.
— Да он считать не умеет. Пусть думает, что двадцать. — Юрка тут же посмотрел по сторонам. — Мало того что пришел с чужого двора, да еще такой липучий, — как бы оправдываясь перед Иваном, проворчал Юрка.
Ему очень хотелось толкнуть беззубого, но он сдержал себя, а вдруг где-то в тени, на лавочке, сидят его родители и любуются на своего любимчика вымогателя. Раздав мороженое, друзья попрощались и разошлись по домам, сговорившись назавтра встретиться.
Снова в пути
Здравствуйте, Иван и Юрка!
Пишу я вам это письмо, а за окном мелькают города и деревушки. Я, как всегда, на верхней полке.
Папа лежа читал газету и заснул.
Я вот сейчас смотрю на папу, а газета на его лице как живая, то поднимется, то опустится. Я слез с полки и подсел к окну. Напротив меня сидит усатый дяденька, толстый и смешной. Пошарил он в своей кошелке и вытащил из нее красное огромное яблоко, каких я еще в жизни не видел. Запах — на все купе! Потом он стал его бумажной салфеткой начищать. Взял его за хвостик и стал крутить, а сам на меня поглядывает, хитро так поглядывает, даже глаза прищурил.
Сидим мы друг против друга, молчим и улыбаемся. Потом он протянул это яблоко мне и сказал:
— Откуси, сделай милость.
Я его поблагодарил, но есть не стал. Жалко. Больно уж оно красивое.
В нашем купе едет на верхней полке (как и я) еще один гражданин (лет ему, наверное, пятьдесят). Я видел, что он записывал какие-то цифры в тетрадку. Наверно, математик или бухгалтер. Я буду звать его «математиком».
А поезд мчится. А колеса стучат. Подъезжаем к какой-то большой станции. Стоим глядим в окно. Дяденька с усами в окно высунулся.
— Взгляни-ка, — сказал он мне. — Нравится эта станция?
Я посмотрел: дома как дома, панельные, пятиэтажные. Деревьев возле домов совсем нет. Только вдали виднеются лес и река.
— Хотелось бы тебе здесь жить? — спросил меня усатый дяденька.
— Нет, — совершенно честно ответил я.
— А почему?
— Дома очень одинаковые, скучные, — сказал я.
— Я бы тоже не захотел здесь жить, — поддержал меня дяденька с усами.
В это время человек на верхней полке перестал цифры писать и тоже уставился в окно, подложив кулаки под подбородок.
Потом обратился к нам:
— Значит, не нравится вам этот пейзаж? А то что люди еще в бараках живут — это нравится? — с каким-то укором сказал «математик». — В этих домах газ, а не русская печь, которую дровами топят. В квартирах электричество, а не лучина. В этих домах большие окна, много света, и ванна есть, и теплая уборная. Давно ли ты, дед, — обратился он к моему усатому соседу, — по морозу до уборной метров пятьдесят отмеривал?
— Давно, — ответил усатый. — Только окна делаются не только для того, чтобы свет в дом поступал, но чтоб и на мир смотреть через них. Я ведь чем недоволен, дорогой мой человек, да тем, что все по шаблону здесь сделано.
Как заспорили они друг с другом, как заспорили, не унять. А я слушаю их и не пойму: кто из них прав? Говорит один, я слушаю и думаю: «Прав дяденька с усами». Говорит другой, думаю: «Прав «математик» — на верхней полке».
— В однообразии, — говорит дяденька с усами, — человек заскучать может сильно, а когда человеку скучно, работа у него из рук валится. Вот тут поди и посчитай, где больше убытка будет…
«Математик» доказывал свое:
— Сейчас не до излишеств. Блочные, там, неблочные, а квадратные метры народу нужны в первую очередь.
— Да я не спорю, — словно оправдываясь, говорил усатый дяденька. — Только хочу сказать, что из одной и той же елки можно и голый столб вытесать, и Буратино вырезать рукой умелой, и новогодний праздник веселый для детворы устроить. Это ведь смотря кому в руки елка попадет и с какой меркой к делу подходить. Вот ведь в чем дело.
— Дома все как спичечные коробки, — вмешался я.
— А ты помолчи… Рано тебе в споры взрослых встревать, — осадил меня «математик».
— Э, нет, — вступился за меня усатый дяденька, — именно ему-то больше, чем нам с вами, небезразлично. У него будущее впереди!
Горячо они спорили. Поезд уже давно отмеривал дальнее расстояние от той станции, из-за которой они сцепились. Усатый дяденька не сдавался. Тогда «математик» нагнулся с полки и спрашивает:
— Если не секрет — какая у вас профессия?
— Шеф-повар я и кондитер еще к тому же!
«Математик» расхохотался.
— А я-то думал, что имею дело с инженером-строителем, архитектором, скульптором, наконец, а вы всего-навсего шеф-повар. С вами можно говорить только про шашлык да про кулебяку.
Он это так сказал, что меня даже зло взяло: «Почему это повар не может с ним спорить?»
— А вы, кроме шашлыка, ели еще что-нибудь вкусное? — спросил усатый дяденька «математика».
— Ел, — говорит. — Деваляи ел, антрекоты ел, бланманже ел, да мало ли что я ел…
— И всегда было вкусно?
— По-разному было.
— А почему — по-разному? — донимал его усатый повар.
— Да потому, что повара халтурят и лучший кусок домой прут. Вот почему.
Шеф-повар тяжело задышал. Рукой салфетку стал мять и даже закурил.
— За такие слова, дорогой человек, можно было бы вас выкинуть в окно, как муху, да только тогда мне некому будет объяснять, как вы заблуждаетесь. Обидели вы меня очень. И не только меня. Скажу вам, что, если бы я вам приготовил любое блюдо, тогда бы вам не пришлось говорить такие оскорбительные слова.
Шеф-повар стал перечислять названия разных блюд и рассказывать, как они приготовляются; под
