Лизины веки затрепетали, ее глаза открылись и, облепленные беззастенчивым ярким полуденным солнцем, тут же закрылись.
Даже не взглянув на Брика, она чувствовала его близкое присутствие. Он дышал медленно и ровно, его тело прижималось к ее боку. Не было утреннего смятения. Она не задавалась вопросом, где она, как сюда попала. Она все помнила до малейшей подробности.
Она вспомнила восхитительное ощущение его внутри себя, как ее легчайшее прикосновение возбуждало его, как он довел ее до беспамятства своей чувственностью. Она помнила все и отказывалась назвать подобное чудо ошибкой. Но Лиза не забыла и безмерного отчаяния, от которого время от времени темнели его глаза, и понимала, что ничего не изменилось. Он все еще не мог связать себя с нею. Больше того, это мучило теперь не только ее, но и его самого.
— Доброе утро, Лиза, любовь моя, — прошептал Брик сиплым со сна голосом.
От одного этого обращения у нее зашлось сердце. Повернувшись, она вобрала в себя привлекательный вид его спутанных волос и темную тень пробивающейся щетины. Потом ее пленил и наполнил болью взгляд его бирюзовых глаз.
Он поднялся на локте и склонился к ней, чтобы поцеловать долгим, пробуждающим поцелуем, оставившим ее бездыханной.
— И тебе доброе утро, — улыбнулась она.
Он поиграл с прядью ее волос.
— Хочешь получить завтрак в постель? Сейчас закажу.
Замечательное предложение, но оно лишь отдалит неизбежное.
— Не знаю, — ответила она, садясь в постели и прикрываясь простыней. — Интересно, где моя одежда.
— Что, не проголодалась? — Он тоже сел, но даже не подумал прикрыться.
— Нет. Просто хотела узнать время. — Она взглянула на будильник на тумбочке и покачала головой. — Ой, пол-одиннадцатого! — В смятении она спустила ноги с кровати и коснулась подошвами плюшевого ковра. — Знаешь, каково в субботу на работе? Миллион всяких дел... — Она затихла, когда Брик взял ее за кисть.
— Чего ты торопишься уйти так рано? — спросил он ровным голосом.
Она глубоко вдохнула:
— Я бы не сказала, что десять тридцать — рано.
— Ты только проснулась.
Она нехотя заглянула в его глаза.
— Мне пора идти.
— Почему?
Он повел плечами, и она вновь ощутила его мужскую силу. Удивительно, как ее влекло к нему. Она тряхнула головой.
— Ночь-то кончилась. Это была... — подыскивая точное слово, она подняла руку, — невероятная ночь. Ночь, которую я никогда не забуду. Но она кончилась. Мы остались теми же, с теми же мыслями, а мысли наши не совсем совпадают.
Его глаза потемнели, и он начал поглаживать большим пальцем ее кисть.
— Наши мысли были в полном согласии сегодня ночью. И не только мысли.
Этого она не могла оспаривать. Ей трудно было даже думать, пока ее сердце билось в такт поглаживаний его пальца.
— То была ночь, а сейчас день, и не думаю, чтобы сейчас наши мысли совпадали.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы опять не будем видеться? — Не спуская с нее глаз, он поднес ее руку к своим губам и нащупал ее пульс.
У Лизы напрягся живот. Подобный чувственный, романтический жест мог заставить женщину забыть о своей брошенной на пол одежде, обо всем на свете, кроме любимого мужчины. И ей хотелось этого. Но она отказывалась уступить почти неумолимому желанию, которое он вызывал у нее. Отстранив его руку, она поднялась с постели.
— Нам не следует спать вместе и дальше.
Брик оказался рядом с ней, прежде чем она успела взять в ванной комнате махровый халат.
— Почему не следует?
Она бросила ему второй халат, сунула руки в рукава своего, завязала пояс и уперла руки в бока:
— Потому что, когда все кончается, становится слишком больно.
Он ухватил отвороты ее халата и заставил смотреть прямо в свои глаза.
— Ничего не кончается.
У Лизы замерло сердце. Она вздохнула:
— Брик, мы уже говорили обо всем. Не заставляй меня возвращаться к тому же самому. Ты не хочешь жениться на мне, а я не могу без этого. Больно заниматься любовью, зная, что долго это не продлится.
Он прищурился, но не убирал своих рук.
— Почему не может продлиться, если я люблю тебя?
Лиза задержала дыхание. Он говорил так и раньше, но она думала, что это было под влиянием момента. Сейчас, при дневном свете, внутри нее что-то дернулось. Борясь со смятением и печалью, она чуть качнула головой:
— Потому что мне нужно больше.
Брик опустил руки. Его рот искривился в циничной гримасе.
— Тебе нужны бумажка, кольцо и куча обещаний, которые большинство людей нарушает.
— Да, — тихо ответила она без намека на извинение. — Мне нужно все это, но еще больше мне необходимо, чтобы это длилось всю жизнь. Не все нарушают свои обещания, Брик. И не все считают брак тюрьмой. — В отчаянии она подняла глаза на потолок. — И что я пытаюсь объяснить тебе? Не могу больше. — Она подняла его халат и протянула ему. — Оденься, пожалуйста.
Брик набросил его на себя и сложил руки на груди.
— Ты только и говоришь, что хочешь найти того, кто женился бы на тебе, но, когда мы вместе, это не кажется таким уж важным. Когда я получил сотрясение, ты осталась со мной на всю ночь. Никогда не забуду, как ты заботилась обо мне. И как ты хотела меня.
Его взгляд вызывал ее на то, чтобы она все отрицала.
Но она не могла.
— Ночью ты сказала: «Дай мне себя». — Его низкий голос стал очень сексуальным. — Когда я притронулся к тебе, ты реагировала так, словно принадлежишь мне, только мне, а не какому то еще мужчине.
Лиза яростно взглянула на него.
— Ты прав, — признала она, выпятив подбородок. — Ты только дотронулся до меня, и я дала тебе все. — Ее голос задрожал. — И тело, и сердце, и душу. В том-то и дело. — Лиза почувствовала жжение от слез в глазах и попыталась сморгнуть их. — Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, я теряю частицу себя, раз это не может длиться долго. Мы с тобой расходимся в главном, и я не желаю вынуждать тебя хитростью взваливать на себя обязанности по отношению ко мне. Не буду пытаться уломать тебя. Это унизительно, а я слишком уважаю тебя и себя, чтобы поступить так. Господи, как же это больно! Я знаю, ты неравнодушен ко мне, но...
— Я люблю тебя, — прервал он ее.
Всякий раз, как он говорил это, она ощущала потрясение. Ей стоило труда сохранять спокойствие.
— Ты просто не понимаешь, а? Знаешь, у меня в шкафу свободной спальни стоит сундук с приданым?
Его словно ударили.
— Нет.
— Ты когда-нибудь видел, что женщина складывает в такой сундук?
