Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Кэмерон встал от нее сбоку, коснувшись бедром ее бедра. В следующий раз, когда он окажется рядом с Эйнсли, турнюра не будет, поклялся он.
Он поцеловал ее в щеку и расстегнул первую пуговицу. Эйнсли стойко придерживалась правил игры, никакой дрожи, никакого отказа. Она приняла предложение, и будет придерживаться условий сделки. Красивая смелая женщина.
Она прикрыла глаза, когда Кэмерон расстегнул вторую пуговицу, потом третью. Тело ее обмякло. Он поцеловал уголок ее рта, и легкий стон, сорвавшийся с ее губ, заставил болезненно напрячься его плоть.
На восьмой пуговице Кэмерон целовал ее шею, ощущая солоноватый привкус вместе с легким запахом лимона. В один прекрасный день он сорвет с нее одежду и попробует на вкус каждый дюйм ее тела. А потом опустится на колени и будет долго пить ее влагу, пока, подчиняясь страстному желанию, она не подожмет пальцы ног, не запустит руки в его волосы и не издаст такие драгоценные стоны удовольствия.
Десятая пуговица, одиннадцатая, двенадцатая… Кэмерон прикоснулся к ее груди, теплой пьянящей плоти в корсете. В следующий раз корсет он тоже снимет.
— Тринадцать… — прошептал он. — Четырнадцать… — Кэмерон сунул одну руку в карман и пятнадцатую пуговицу расстегнул одной рукой. — Не двигайся.
Эйнсли стояла очень тихо, прикрыв глаза. Кэмерон вдохнул ее запах, касаясь губами шеи, а потом надел на нее ожерелье, которое достал из кармана, и защелкнул крошечную застежку.
Эйнсли распахнула глаза, в изумлении уставившись на нитку бриллиантов, лежавшую у нее на груди, потом подняла глаза на Кэмерона. Лиф ее платья заманчиво распахнут, грудь возвышается над корсетом, отделанным спереди небольшими декоративными бантиками.
— Что это?
— Я купил это в Эдинбурге, в том ювелирном магазине, когда ты уехала с Изабеллой и Бет, — стараясь говорить беззаботным тоном, пояснил Кэмерон.
Эйнсли с изумлением смотрела на него. Просто смотрела. Никакого приторного восторга, какой выражало большинство женщин, когда Кэм дарил им украшения, никаких хитрых взглядов, обещавших расплатиться сполна. Эйнсли Дуглас была ошарашена.
— Зачем? — тихо спросила она.
— Что значит — зачем? Я увидел это чертово ожерелье и подумал, что тебе оно понравится.
— Мне оно нравится. — Эйнсли потрогала украшение. — Очень красивое. Но… — На ее лице появилось сложное выражение: чувственности, одиночества и внезапной боли, что весьма удивило Кэмерона. — Я не могу его принять.
— Почему, черт возьми?
У Кэмерона был такой сердитый вид. И сердился он на нее. Тот, который вмешался в ее дела с Филлидой и участвовал вместе с ней в примерках у портнихи, тот, который хотел дать ей денег без всякого залога и купил украшение, как купил бы для своей любовницы, теперь смотрел на нее с сердитым видом.
— Потому что, мой дорогой Кэмерон, вам известно, как люди любят болтать. Мгновенно появится множество слухов о том, почему вы подарили мне это ожерелье.
— А почему кто-то должен знать, что я подарил его тебе?
— Потому что вы не очень осторожны, — сдерживая смех, пояснила Эйнсли.
— Плевать на осторожность! Это пустая трата времени.
— Вы так считаете? Это потому, что вы очень богаты, к тому же — мужчина. Вы можете многое себе позволить, а я должна быть добропорядочной женщиной и соблюдать правила.
«Хотя эти правила и раздражают», — добавила про себя Эйнсли.
— За выполнение трудной работы королева должна платить тебе намного больше, чем платит. Ты стоишь намного дороже, чем она думает.
— Вы мне льстите, — пожала плечами Эйнсли, — и поверьте, мне это нравится, но я должна проявлять осторожность. — Она вновь коснулась ожерелья. — Любой, кто узнает, что вы купили мне его, решит, что я ваша любовница. Филлида уже так и думает.
Кэмерон наклонился к ней и, поставив руки на край бильярдного стола, словно бы заключил ее в клетку.
— Тогда и вправду стань моей любовницей, Эйнсли.
Эйнсли задохнулась, почувствовав на своих губах его дыхание. Поцелуй был горячим, как клеймо.
— Я так много мог бы тебе дать, — прошептал Кэмерон. — Я хочу многое дать тебе. Разве это так плохо?
Плохо? Эйнсли уцепилась за края бильярдного стола, стараясь удержать равновесие. Нет, в том, чтобы стать любовницей такого мужчины, нет ничего плохого. Она будет лежать в его постели — или где он предпочтет, — пока он будет расстегивать ее платье и покрывать легкими поцелуями ее тело. Отдаться Кэмерону — сродни дикой пьянящей свободе, когда ты задыхаешься от счастья.
Это человек, который берет все, что хочет, его женщины трогательно благодарны за внимание и не возражают против украшений, которые прилагаются к этому. Но леди, с которыми обычно встречается Кэмерон, это — куртизанки, веселые вдовушки и те, репутация которых была испорчена задолго до того, как они встретились с ним. Им нечего терять, а Эйнсли есть что. «Но разве такое падение не было бы божественным?» — пронеслось у нее в голове.
Когда-то она уже поддалась на умелые прикосновения соблазнителя. Она балансировала тогда на грани полного краха, боясь признаться в своих грехах брату, который был для нее всем, и помнит недоумение, изумление, сострадание в его глазах, когда наконец собралась с духом и рассказала ему, и испуганный вздох его добродетельной жены Роны.
И тогда Патрик, вместо того чтобы вышвырнуть Эйнсли на улицу, что вполне мог бы сделать, стал действовать скрытно и быстро, чтобы спасти ее. Только вмешательство его и Роны и доброта Джона Дугласа не позволили обществу узнать о ее позоре. Патрик, Рона и Джон скрыли то, что она натворила, и она обязана этим людям всем.
— Милорд…
— Меня зовут Кэмерон.
— Кэмерон, — Эйнсли закрыла глаза и вздохнула для храбрости, — я хочу… я очень хочу стать твоей любовницей. Но не могу, — с трудом и с большим сожалением произнесла она.
— Но почему нет, черт возьми? Ты живешь как служанка и одеваешься как старуха. Мы поедем с тобой в Париж, если тебя волнует, что станут болтать люди в Лондоне. Ты сама будешь одеваться, как королева, вместо того чтобы прислуживать ей. Я обвешаю тебя украшениями, по сравнению с которыми это ожерелье — простая безделушка.
Эйнсли живо представила себя в атласных платьях, цвета которых для нее выбрали Изабелла с Кэмероном, шею украшают многочисленные бриллианты, в ушах сверкают рубины.
— А сапфиры там будут? — задумчиво спросила она. — Они прекрасно подошли бы к тем голубым платьям.
— Там будет все, что ты захочешь. — Улыбка Кэмерона вызвала у нее слабость в руках и ногах. — Каждый день — новые платья и украшения к ним. Отличный экипаж для прогулок, запряженный лучшими лошадями. Я знаю во Франции человека, который разводит изумительных упряжных лошадей. Ты сможешь выбрать тех, что тебе понравятся.
Ну конечно, он подарит Эйнсли лучших лошадей. Ведь лошади для него все равно что бриллианты для большинства женщин. Благородные, прекрасные, которых стоит поискать.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
