Был он легкий на вид, а на вес так совсем ребенок.
— Нет!
Миша ухватился за ручку одного из выдвижных ящиков. Артур обхватил его, отцепил руку и, толкая вперед, повел к проходу.
Внезапно Миша обмяк, как тряпичная кукла. Артур потряс его, тот не шевелился. Артур опустил ногой сидение кресла бортпроводника и усадил Мишу. Он был без сознания.
Не потащишь же его таким. Никто не поверит, обоих уложат к Костоправову и в таком же положении они будут лежать, когда самолет удариться о землю, их останки сольются друг с другом в один мясной фарш, который так и похоронят целиком.
Артур выглянул в проход. Пророк стоял в центре напротив Карины Порше. Она присоединилась к общему полукругу паломников и, судя по ее лицу и дрожащему голосу, исповедовалась в грехах.
Артур плеснул воду из чайника Мише в лицо. Затем стукнул по лицу ладошкой.
А если он не очнется вообще? Нужно что-то делать.
Артур метался по одному квадратному метру кухни. Он понятия не имел что ищет. Духовые шкафы для разогрева и хранения холодной пищи, пластиковая посуда, чайники, фонарик, два увесистых баллона кислорода и никаких мыслей по поводу того как использовать все это.
Взор остановился на вакуумной двери, на ручке в форме буквы Г и красному полукругу со стрелочкой, описывающей направление движения ручки. Его осенило. А что если пристегнуться и открыть дверь? Как в кино показывают, поток воздуха вырвется наружу вместе с багажом и, самое главное, людьми. Пророк и добрая половина его паломников отправятся прямиком на небеса. Затем Артур закроет дверь и путь в кабину будет открыт. Это шанс. Пусть и не очень приятный, но других идей нет. Оправданные жертвы чтобы спастись. Когда вопрос касается жизни и смерти, выбор нужно делать практично и бескомпромиссно.
Артур подумал о Наталье. Если она не пристегнута, то тоже попадает в группу риска. Выхода нет, придеться рисковать.
Артур пристегнул Мишу, сел на ближнее к двери кресло. Ремни натянул, чтобы лишний раз не двинуться. Крепко сжал ручку рукой. Вены на ладонях пульсировали, слюна на губах пересохла. Он глубоко вздохнул, дернул ручку. Тишина. Никакого тебе грохота, ветра, холода, летающих предметов, криков, ничего. Ручка вернулась в стандартное положение. Артур дернул еще раз. Снова ничего.
Из салона послышались шаги. Шли несколько человек. Они приближались быстро и не оставалось сомнений, что адрес их прибытия — кухня. Артур осознал себя в смирительной рубашке добровольно пристегнутого к креслу.
Он быстро отстегнулся, схватил, единственное попавшиеся под руку оружие — кислородный баллон и замахнулся на приближающиеся тени. Больше он не сделает той же ошибки, больше не струсит.
В кухню вошла Катарина. Увидев, Артура, с занесенным баллоном над головой она лишь дернула бровью. Вид у нее настолько измотанный, будто она готова сама попросить Артура пробить ей череп, чтобы все это, наконец, закончилось. Волосы у нее вылезли из резинки и, наэлектризовавшись, антеннами торчали, как у Кузи домовенка из мультфильма.
Второй вошла Наталья. Они обнялись. Она отворачивалась, пытаясь спрятать от него левую сторону лица с припухлостью и налитым синяком. Женщина в любой ситуации остается женщиной.
— Вы одни?
Наталья кивнула.
Артур поставил баллон на столик, чтобы в случае чего немедленно подхватить.
Катарина открыла громоздкий нижний ящик и вытащила оттуда подносы с запакованными порциями еды.
— Они хотят есть, — объяснила Наталья. — Меня отправили помочь.
Миша очнулся и зашевелился. Скрепленные оковы его не на шутку напугали, и он завертелся, как рыба в сетке.
— Тихо, тихо, — Артур отстегнул ему ремни.
Миша вернулся на свое место у двери и подтянул колени. Наталья встала рядом с Катариной чтобы имитировать помощь.
— Я хотел дверь открыть, чтобы… — Артур руками нарисовал в воздухе бурлящий шар, таким образом, попытавшись обрисовать последствия.
Катарина укладывала порции в духовой шкаф.
— Дверь блокируется во время полета.
Артур обратился Наталье:
— Нужно привести его в чувство. Я пытался силой тащить, а он вырубился. Ты же психолог, попробуй поговорить с ним.
Наталья встретила предложение без энтузиазма.
— Они не послушают тебя. Изобьют обоих.
— Да что ты говоришь. Они же не хотят умирать.
— Ты в этом уверен?
— Да они же просто в шоке. Ты сама говорила.
— Это не шок. Это нечто другое. Я не знаю что. Какое-то воздействие наркотическое.
Катарина кивнула согласившись.
Из салона донесся многоголосый возглас:
«Аминь».
— Да не может этого быть. На нас же не воздействует.
Наталья хотела возразить, но Артур взял ее за плечи и заговорил первым:
— Другого выхода нет, только смерть. Без него не справимся. Будем прорываться на пролом. Попробуй поговорить ним, вразумить. Мы же договорились поужинать, ты же помнишь?
Наталья кивнула и выдавила несчастную улыбку.
Артур проскочил на другую половину кухни. Высунув руку, он слегка задвинул шторку, чтобы за ней можно было спрятаться. Помощник депутата Воронского сбежал в один из туалетов, с тех пор о нем ничего не было слышно. Артур приоткрыл дверь. Помощник депутата сидел на унитазе, а при ближайшем рассмотрении оказалось, что слегка висел над ним. Лицо у него посинело и вздулось. Он повесился на собственном галстуке.
Дождавшись подходящего момента, Артур протиснулся к трупу в туалет и запер дверь.
* * *
Наталья села рядом с Мишей. Обратилась к Катарине:
— Давно он так?
— Как мужчина тот первый умер.
— Привет. Тебя Миша зовут?
Он кивнул.
Наталья вдруг осознала, что не знает, как дальше действовать и что говорить. Да и как она должна за несколько минут сделать работу, на которую нужны десятки и сотни часов? Требовалось выйти с пациентом на контакт, помочь обнаружить и осознать причину негативных мыслей и, наконец, научить выявлять и изменять дезорганизирующие убеждения, ведущие к замкнутости и к искажению восприятия окружающего мира. Но не сейчас, не в таких условиях, не в таком моральном состоянии.
Отчаяние окутывало ее, каждое решение разум разбивал в пух и прах собственной критикой.
— Чего ты боишься? — Наталья положила ему руку на колено. — Скажи мне, что тебя так беспокоит?
— Миша, прекрати вести себя так, — вмешалась Катарина. — Ты единственный кто может помочь. Ты же мужчина.
Миша отреагировал на ее слова молящим взглядом. Наталью он более не замечал.
