– Почему бы ему не уехать совсем? Пусть оставит нас с тобой одних.
Джин показалось, что она ослышалась.
– Что? Солнышко, что ты такое говоришь? Папа никогда не сделает ничего подобного!
– Сделает, – с горечью возразил Тим. – Рано или поздно он нас все рано бросит, так зачем ждать? Пусть уезжает прямо сейчас, а мы сделаем вид, будто его никогда не существовало. Тем более что он мне не папа…
А я не мама, подумала Джин. Интересно, мне Тим тоже не верит? Почему он считает, что Энди больше виноват в том, что распалась наша семья? Только потому, что тот ушел? А если бы это сделала я, оставив Тима с Энди, – тогда большая часть обвинений была бы нацелена в мой адрес?
Вздохнув, она приблизилась к кровати, наклонилась и поцеловала Тима в висок.
– Постарайся уснуть, солнышко. Ты… напрасно так думаешь о папе, но сейчас мы не станем это обсуждать. Поспи, а когда проснешься, все будет выглядеть иначе. Лучше чем сейчас, я уверена.
Напоследок Джин погладила Тима по волосам, поправила одеяло и тихо вышла.
Когда она появилась в гостиной, Энди встал с дивана.
– Ну как он?
– Не очень хорошо. Минорное настроение, головная боль, обида…
– На меня? – мрачно спросил Энди.
Джин невесело усмехнулась.
– В том числе. Но, похоже, Тим обижен на весь белый свет. Кстати, тебе велено передать, что ты можешь ехать прямо сейчас.
Энди сокрушенно покачал головой.
– А говоришь, на весь белый свет… На меня он обижен, это ясно как день!
– Уезжай, Энди, – устало произнесла Джин. – Все равно нет никакого толку от твоего пребывания здесь. Если хочешь, позвони мне вечером, я расскажу тебе, как дела у Тима.
Энди с радостью ухватился за эту идею.
– Непременно! Обязательно позвоню. – Слегка замявшись, он добавил: – Ну… до свидания, Джин, Дебби. Приятно было повидаться.
– Будь здоров, – буркнула Дебби.
А Джин сказала:
– Я провожу тебя до двери.
Когда спустя несколько минут она вернулась, то застала Дебби стоящей у окна и глядящей в ту сторону, куда уехал Энди.
– Говоришь, хочет жениться на своей пассии и родить с ней ребенка?
– Кто? Энди? – машинально уточнила Джин.
Дебби мрачно взглянула на нее.
– Разумеется!
Прежде чем ответить, Джин на мгновение поджала губы.
– Да. Хочет жениться и хочет родить – во всяком случае, так мне было сказано.
– Хитер бобер, – язвительно усмехнулась Дебби.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То самое, милая моя! Молодец парень, тебя оставил с ребенком, а сам…
Джин опустила глаза. Некоторое время она молчала, чувствуя на себе пристальный взгляд Дебби, потом негромко заметила:
– Вообще-то Тим не его ребенок.
– Но и не твой!
Джин посмотрела на Дебби.
– Мой. Теперь уже мой.
– Ну да, конечно, – хмыкнула та. – Нет, ты не подумай ничего такого, я сама к Тиму привязалась, но мне все-таки интересно, где проживают и как чувствуют себя его настоящие родители. Впрочем, отец, насколько мне известно, с самого начала представлял собой тайну, а мать, – Китти, если не ошибаюсь? – по-моему, хуже кукушки. Это же уму непостижимо – взять и сбежать от собственного ребенка!
Джин печально вздохнула.
– Верно, Китти. Кейт Парсонс, если только не сменила фамилии.
– Что? У нее та же фамилия, что и у вас с Энди?
– И еще у Тима. Да, Китти взяла фамилию Энди, когда вышла за него замуж. Позже я сделала то же самое. А до того Энди усыновил Тима, дав свою фамилию еще и ему.
– Но сейчас Китти и Энди благополучно спрыгнули с поезда, а ты осталась в качестве локомотива. И за спиной у тебя чужой ребенок. – Дебби покачала головой. – Несправедливо это. Ты молода, красива, тебе своих детей надо рожать, а не…
– Справедливо или нет, мне безразлично, мама. Пойми наконец и смирись с тем фактом, что Тим мой сын! И твой внук, между прочим, ты сама это столько раз говорила…
– Я и не отказываюсь, просто мне интересно, как живется настоящей матери Тима.
– Думаю, неплохо, – сказала Джин. – Энди упоминал, что она сейчас блистает в составе джазового ансамбля Джо Сандерса.
– Джо Сандерс… – медленно повторила Дебби. – Знакомое имя…
Джин усмехнулась.
– Еще бы! Его знает вся Америка.
– Хм… надо же. А Китти что делает в этом ансамбле?
– Играет. Она пианистка, мама.
15
Жизнь более-менее нормализовалась лишь в сентябре, когда начались занятия в школе. Тим теперь больше думал об уроках, чем о родителях и своих отношениях с ними, и его настроение как будто улучшилось.
Наблюдая за мальчиком, Джин делала первые осторожные выводы, что он наконец вроде бы начал понемногу осваиваться со сложившейся в семье ситуацией. Кроме того, на Тима благотворно влияло пребывание в среде сверстников, которые, сами того не ведая, отвлекали его от грустных мыслей.
Что касается самой Джин, то ее существование несколько усложнилось, потому что теперь ей приходилось перед работой отвозить Тима в школу. Раньше это делал на своем автомобиле Энди, но те времена прошли. Обращаться же к нему за помощью Джин не хотелось. Она предпочитала обходиться собственными силами, поэтому сначала садилась с Тимом в один автобус, а возле школы пересаживалась в другой и ехала в банк, на работу.
За минувший период Энди раза два заводил разговор о разводе, но дальше этого дело не двинулось, чему Джин была втайне рада: не потому, что не желала развода, – о, пожалуйста, хоть сейчас! – а из-за вечной нехватки времени. Ведь невозможно просто объявить всем: мы окончательно расстались, примите это во внимание. Развод подразумевает определенную официальную процедуру, в которую Джин до смерти не хотелось втягиваться. Ее бы вполне устроило и нынешнее раздельное существование с Энди, но тому припекло жениться, а для этого необходимо было получить развод.
Впрочем, наверное, еще не припекло, если подобные разговоры были так редки. А может, весь секрет заключался в том, что Энди и сам был человеком занятым.
Период относительного затишья продолжался до того момента, когда вместе со своим классом Тим уехал на пять дней на экскурсию в Вашингтон.
Позже Джин сама удивлялась, что за черт вселился в нее во второй одинокий вечер, когда в доме не было никого, за исключением разве что повзрослевшего за лето рыжего котенка Викки. Но и тот в основном спал.
В тот день – вернее, вечер, причем субботний – Джин внезапно испытала такой сильный прилив жалости к себе, что под ее воздействием как-то автоматически переоделась в платье для коктейля, сделала перед зеркалом макияж, накинула плащ, захватила сумочку и вышла из дому. Вскоре автобус повез ее в город.
