— А официантка знает, что ты женщина? Именно поэтому она и позволила тебе?.. — Он жестом указал на грудь.
— Нет, она думает, что я парень, который готов помочь ей сбежать с любимым. Что до… — Кей повторила его жест. — Ее блузка съехала из-за… ну, ты понимаешь, из-за того, что было в конюшне, и я просто поправила ее. Боюсь, я забыла, что должна изображать из себя парня. Забыла всего на минуточку, больше такое не повторится. А те мужики подняли из-за этого шум, да?
— Да, переполох получился знатный, и поэтому нас хорошо запомнили.
Алекс встал, подошел к узкому окну и выглянул во двор. Он изо всех сил пытался взять себя в руки. Кей молодец, и у него нет права сердиться на нее. Если Ти-Си удалось скрыть ее имя от газетчиков и если по каким-то причинам письмо не дошло до Ната, то Кей сделала большое дело. К тому же она не украла его мечту. Мечта разрушилась, когда Лилит… ушла в мир иной.
Кей ничего не знала о переживаниях Алекса. Ее мысли занимало другое: то, что они оказались вдвоем в крохотной комнатушке. До этого они ночевали в лесу. Но здесь, в ограниченном стенами пространстве, царила атмосфера интимности.
— Ты думаешь о своей жене? — тихо спросила она, подходя к нему.
— Да. Я хотел разводить лошадей, и мы собирались… — Алекс замолчал и посмотрел на Кей.
Кей сразу же ощутила, что между ними возникла какая-то неловкость, и ей это не понравилось. Она предпочитала легкие товарищеские отношения и была намерена сохранить их.
— От тебя вкусно пахнет, — сказала она.
Улыбнувшись, Алекс снова обратил взгляд к окну, и неловкость исчезла.
— Я буду спать на той половине, что ближе к двери.
— Чтобы защитить меня, если кто-нибудь ворвется? — Кей хотела пошутить, но сразу, едва произнесла эти слова, пожалела о них. Они прозвучали как намек на ту ночь, когда умерла его жена. — Я не имела в виду…
Алекс стоял к ней спиной, и она не видела его лица. На одно короткое мгновение его плечи напряглись и тут же расслабились.
— Я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя. — Он повернулся к ней, и Кей успела заметить, как в его глазах промелькнула боль.
Надо развеселить его, подумала она. Именно чувство юмора помогает ему переносить все тяготы жизни. Она принялась расстегивать рубашку.
— Черт побери, что ты делаешь? — возмутился Алекс.
— Я заказала ванну. Сейчас ее принесут, и я буду нежиться в горячей воде.
У Алекса на секунду отвисла челюсть, он затряс головой. Зато боль из глаз ушла.
— Тогда я потру тебе спинку.
— Это сделает Элиза.
— Тогда я потру грудь ей.
Кей рассмеялась: Алекс одержал над ней верх. Этого снести она не могла.
— Отвернись. Мне надо снять повязку, утягивающую грудь, прежде чем я пойду спать.
— Ты спала в корсете, так почему нельзя спать в этом? — спросил Алекс, отворачиваясь.
— Корсет поддерживает то, что сверху, а эта штука… Ох, все. Как здорово. Просто блаженство. Можешь поворачиваться.
Алекс повернулся и пожалел об этом. Кей была в застегнутой рубашке, но простор для воображения оставался огромным.
— Не понимаю, как все могли видеть в тебе парня?
— Спасибо, — поблагодарила Кей, села на кровать и стала снимать ботинки и чулки.
— Все. Больше ничего ты снимать не будешь.
Кей не удержалась от улыбки. Ей делали множество комплиментов, но слова Алекса были для нее гораздо значимее. Он говорил ей приятные вещи не потому, что ее семья богата и что ей предстоит унаследовать немалое состояние, а потому, что она привлекательна. Несмотря на удобство мужской одежды, быть девушкой ей нравилось больше.
Продолжая улыбаться, так и не раздевшись до конца, она легла на ту половину кровати, что была ближе к окну, накрылась тонким одеялом и стала наблюдать за Апексом, который ходил взад-вперед по комнате. Она представила, что однажды выйдет замуж, останется в спальне наедине с любимым, и они станут настоящими мужем и женой.
Алекс снял сапоги и жилет и начал расстегивать рубашку, но, посмотрев на Кей, остановился. Как и она, он лег на кровать в одежде, задул свечи и накрылся одеялом.
Кей лежала в темноте и слушала его дыхание. Они провели вместе уже несколько ночей, но здесь, в темной комнате, все было по-другому, интимнее, что ли. Она ощущала его близость, несмотря на длинный валик, лежавший между ними.
Кей устала после долгого дня, ей хотелось спать, однако она чувствовала, что с Алексом что-то не так, что он чем-то обеспокоен. Поразмыслив, она все поняла: он спит на кровати и в обычной комнате впервые с того момента, как убили его жену.
Убили, мысленно повторила Кей й поняла, что думает об этом как о преступлении, совершенном не Алексом.
— Какой она была? — негромко спросила Кей.
— Тихой, — ответил Алекс.
По его ответу Кей догадалась, что правильно определила, о чем он думает.
— Значит, не похожей на меня? — уточнила она.
— Нет, не похожей. Она была тихой и мягкой.
— И целыми днями не скакала верхом на лошади, да?
— Нет. Но я бы сказал, что твоя неуемная энергия мне нравится.
Кей поняла, что Апекс успокаивается. Итак, ее тактика работает. Повернувшись на бок, она подперла рукой голову и посмотрела на него. Он лежал на спине, и в свете луны, падавшем в окно, виден был его профиль.
— Расскажи мне о ней.
— Что бы ты хотела узнать?
— Все. Где она выросла? Какая у нее семья? Где она училась? Сколько у нее братьев и сестер?
— Не знаю, — ответил Алекс. В его голосе послышалось удивление. — Я не знаю ответа ни на один из этих вопросов.
— Ты не знаешь, где она выросла?
— Нет. — Он повернул голову и тоже посмотрел на нее. — Я никогда не спрашивал, а она никогда не рассказывала. Правда, прожили мы вместе недолго.
Кей откинулась на подушку.
— Странно. Я рассказала тебе о своей семье через десять минут после нашего знакомства.
— Это точно. Ты рассказала мне о своей жизни и о своей семье столько, что теперь мне кажется, будто я знаю их. Лилит была другой. И говорила мало, только о важном.
— Но семья — это важно. Семья — это все. Я знаю, что и твой отец много значит для тебя. Ты рассказывал ей о нем?
— Рассказывал. Я много ей рассказывал о своей жизни в Шотландии и об отце. Ей нравилось слушать мои истории. Она не понимала меня, когда я говорил не по-английски, но ведь ее нельзя винить за это, правда?
Кей порадовалась, услышав веселые нотки в его голосе. Итак, она добилась того, чего хотела, — успокоила его. Естественно, ей в голову приходила мысль, что, будь у нее побольше здравого смысла, она не стала бы ночевать в одной комнате с человеком, которого осудили за то, что перерезал горло своей жене.
