— Продолжай, — угрюмо произнес Куинн. — И смотри не пропустичего.
Она была слишком утомлена, чтобы притворяться, и рассказалавсю правду.
— Он спросил, сколько времени ты будешь отсутствовать, и,когда я ответила, что пару дней, сказал, что, во избежание лишних хлопот, мненадо исчезнуть до твоего возвращения. Сказал, что поможет найти однокомнатнуюквартирку и какую-нибудь работу...
Губы Куинна опять побелели.
— Ты хочешь сказать, что он знал, где ты?
Она покачала головой.
— Нет, я не хотела его впутывать, решила, что лучше обрубитьсразу. Хотя меня мучило, что после того, как он столько...
— Он когда-нибудь говорил, в честь чего это он взял на себястолько забот?
— Он сказал, что чувствует себя виноватым, потому что непоказал мне письмо еще до того, как мы поженились. Но он ничего не знал освадьбе, а потом стало поздно. Он приехал в Лондон, как только узнал.
Куинн нахмурился.
— Одно непонятно: откуда Пери мог знать, что я уехал вШтаты, а ты осталась одна?
Элизабет опустила голову.
— Он слышал телефонный разговор между твоим дядей и Генри...Когда Вильям узнал, что конкуренты решили всадить ему нож в спину, он попыталсясвязаться с тобой в Солтмарше. Генри сказал ему, что ты женишься и будешьночевать в Лондоне, перед тем как отправиться в свадебное путешествие. Вильямне решался тебя беспокоить, но Генри был уверен, что, стоит тебе узнать, какобстоят дела, ты из-под земли достанешь билет на первый же рейс...
Да, он тогда успел. Когда Вильям позвонил и вкратце описалположение, Куинн тут же связался с аэропортом, и ему удалось получить одноместо на самолет, улетающий менее чем через час.
— Не знаю, успею ли вовремя, — сказал он ей тогда, — но ядолжен сделать все возможное. Ты меня понимаешь?
Она поняла.
— Если не дам о себе знать, значит, я вылетел. — Он крепкопоцеловал ее. — Вернусь завтра или послезавтра.
Не прошло и двух часов после его отъезда, как явился Пери, ивсе ее надежды на будущее рухнули...
— Ты выглядишь совершенно измученной. — Голос Куинна оборвалее мысли. — Пора в постель.
Она была непритворно рада почистить зубы и заползти пододеяло.
Куинн погасил лампы, оставив только камин, и тоже направилсяв ванную. Элизабет слышала, как льется вода. Покинув ванную, он не подошел кней, а снова сел у огня.
В комнате царил уютный полумрак, но усталость не давалазаснуть. Ходики на лестнице важно заурчали и пробили десять. Элизабет лежала,уставившись в потолок и разглядывая живописных русалок. Она ждала.
Куинн был всего в нескольких метрах от нее, но она как будтодля него не существовала. Ее снова охватило чувство острого одиночества.
Так что же изменилось? Обстоятельства остались теми же.Значит, изменилась она.
Спасая свое достоинство, она бежала от Куинна, и не одинраз... Но достоинство не согревает постели. И что такое достоинство в сравнениисо счастьем, путь даже быстротечным?
Жизнь рядом с ним вряд ли станет ничем не омраченнымсчастьем, но лучше так, чем прозябать без него...
Жизнь — ценный дар. Только сейчас, едва не лишившись этогодара, она поняла, насколько ценный.
Она повернула голову. В свете угасающего пламени лицо Куиннаказалось холодным и неприступным. Но когда он ляжет рядом с ней и она расскажетему, как в ней все изменилось, неужели эта ледяная скорлупа не растает?
Элизабет вздохнула. Только бы он лег в постель...
Словно она произнесла это вслух: Куинн встал, сбросил халати улегся рядом, старательно избегая прикосновения к ней. Легко и ровно дыша, онтоже уставился в потолок.
Она еще колебалась, когда он повернулся на бок, к нейспиной.
Наконец она набралась смелости:
— Куинн?..
Он сделал вид, что не слышит. Тогда она прижалась к егоширокой спине и гладкой ногой потерлась о его ногу.
Тело у него напряглось, но он не шелохнулся и не заговорил.
Элизабет решила не отступать. Она обняла его и погладилаплоский живот.
Неожиданно он схватил ее за руку и, отшвырнув от себя, грубовыкрикнул:
— Ты что, черт тебя побери, пытаешься меня спровоцировать?
— Я хочу, чтобы ты поговорил со мной, — отпрянув,пролепетала она.
Опершись на локоть, он пригрозил:
— Осторожно, а то я займусь чем угодно, только неразговорами.
Он испытывал к ней желание. Это было уже кое-что.
— Что ж, я готова чуть-чуть пообщаться невербально.
— Гульнуть в последний раз, перед тем как снова менябросить?
— А ты хочешь, чтобы я осталась?
— Да, я хочу, чтобы ты осталась.
— Значит, я останусь.
— Да? И когда же ты приняла это решение? Если не ошибаюсь,ничего не изменилось.
— Я изменилась. Смерть была так близка, что я поняла, какдрагоценна жизнь. И еще поняла, что, какими бы ни были наши отношения, япредпочитаю жить с тобой, а не без тебя.
В полумраке она увидела, как лицо у него свело, будто отболи.
— И надолго это?
— Сегодня утром ты предлагал остаться вместе, пока неутихнет жар...
— И ты готова пойти на это?
— Да.
Ответ был твердым, но она чувствовала, что он ей не верит.
Элизабет приподняла лицо для поцелуя, но он безнадежномахнул рукой.
— Не надо ничего доказывать. Спи, у тебя совершенноизмученный вид.
Элизабет отодвинулась на край кровати и долго лежаланеподвижно, прислушиваясь к тихому и ровному дыханию Куинна. Ходики отбили часночи, когда она погрузилась в тяжелый сон.
Элизабет с трудом очнулась от собственного крика.
— Все в порядке, любовь моя... Все в порядке, это простодурной сон... — услышала она голос Куинна. Руки Куинна крепко обнимали ее, аона прижималась к нему, глотая воздух. Он тихо успокаивал ее, и паникапонемногу утихала.
— Извини, — прошептала она, — надеюсь, я больше никого непотревожила.
— Не беспокойся, уверен, что никого.
— Я тонула в зыбучих песках... — Она вздрогнула.
— Не думай об этом. — Он положил ее голову себе на плечо ипоцеловал в лоб. — Спи, я рядом, с тобой ничего не случится.
— Ты не отпустишь меня?
