Для большинства солдат и сержантов военная иерархия слишком напоминала классовую систему. Армейский капитан, спросивший своего сержанта, за кого тот будет голосовать, получил ответ: «За социалистов, сэр, потому что мне надоело получать приказы от проклятых офицеров». Когда голоса были подсчитаны, стало ясно, что вооруженные силы проголосовали преимущественно за Лейбористскую партию и за перемены. Самой большой ошибкой Черчилля было то, что ни во время войны, ни во время избирательной кампании он не выразил желания осуществить социальные реформы.
Несмотря на свою нелюбовь к Черчиллю, Сталин был искренне поражен результатом выборов, когда новость о его сокрушительном поражении дошла до Потсдама. Он просто не мог представить, как кто-либо с таким статусом мог быть не избранным во власть. Парламентская демократия, с его точки зрения, определенно была опасно нестабильным способом управления государством. Он ясно осознал, что при другом режиме, кроме его собственного, он был бы отстранен за свои катастрофические ошибки при немецком вторжении.
Клемент Эттли, новый премьер-министр, и Эрнест Бевин, который стал министром иностранных дел после Идена, теперь заняли места представителей Англии на конференции. Не по своей вине они не смогли никак повлиять на ход дискуссии. Джеймс Ф. Бирнс, новый госсекретарь США, согласился признать западную границу Польши по линии Одер–Нейсе, и они последовали его примеру. Сталин получил все, что хотел на Потсдамской конференции, хотя и вынужден был отказаться от вторжения в Западную Европу из страха перед атомной бомбой.
Возвращение военнопленных, о котором договорились в Ялте, вскоре оказалось большой проблемой для союзников. И американская контрразведка, и английская контрразведка в действующей армии не могли выявить военных преступников и даже национальность тех, кого они допрашивали, так как многие выходцы из Восточной Европы и СССР прикидывались немцами, чтобы остаться на Западе.
Самое крупное смешение национальностей имело место в провинции Каринтия на юго-востоке Австрии. Когда части английского V корпуса достигли прекрасной долины реки Дравы, они увидели, что там разбили лагерь тысячи людей. Там были хорваты, словенцы, сербы-четники и большая часть Казацкого корпуса. Эти бывшие югославы бежали от мести Тито, победившего в жестокой гражданской войне. Казаки под командованием немцев играли главную роль в кровопролитной войне против партизан.
Аппетит Тито по расширению территории Югославии был не меньше, чем у Сталина. Он надеялся захватить Истрию, Триест и даже часть Каринтии. Часть его партизан достигла ее столицы, Клагенфурта, раньше англичан. Они терроризировали местные деревни и угрожали толпам военных беженцев. Английские офицеры, у которых не было четких указаний сверху, оказались лицом к лицу с хаосом, под угрозой все возрастающего нашествия сил Тито на Австрию. Англичанам же было дано неприятное задание – вернуть советских граждан частям Красной Армии через границу на восток.
Казаки были хорошо известны совершенными ими зверствами. Даже Геббельс был шокирован докладом об их действиях в Югославии и Северной Италии. С ними были женщины и дети, а также белогвардейцы, живущие на Западе после победы большевиков в 1921 г. Двое из них были наиболее известными: казачий атаман генерал Петр Краснов, офицер, который пытался быть благородным, насколько это было возможно во время Гражданской войны, и генерал Андрей Шкуро – жестокий психопат. А поскольку было невозможно отделить плохих от хороших, офицеры штаба английского V корпуса приказали передать их всех Красной Армии. Казаки знали, что такое месть Сталина, и английские солдаты загоняли их в транспорт силой. И хотя они все восхищались Красной Армией, большинство военнослужащих, задействованных в этой принудительной репатриации, испытывали отвращение к тому, что были вынуждены делать и находились на грани мятежа.
В то же время английские войска определенно избегали конфронтации с войсками Тито, которые становились все более агрессивными. Никто не хотел умирать, когда война уже закончилась. Штаб V корпуса под давлением необходимости разрешить опасную ситуацию как можно скорее приказал передать всех югославов, сотрудничавших с немцами, правительству Тито. Опять же, среди них были и виновные в военных преступлениях, особенно хорватские усташи, и менее виновные. Английским офицерам и солдатам было противно прибегать к обману, чтобы отправить четников, бывших союзников, преданных ради Тито, через границы в Югославию. Большинство из них, вероятно, было убито тут же на месте. Падение Германии спровоцировало самый ужасный виток массовых убийств партизанами Тито в гражданской войне. В 2009 г. словенская комиссия по тайным захоронениям обнаружила 600 общих могил, в которых, по ее оценке, находились тела более 100 тыс. жертв.
Месть и этнические чистки были не менее жестокими в Северной и Центральной Европе. У многих немцев слухи, будто территория страны восточнее Одера: Восточная Пруссия, Силезия, Померания, – будет отдана Польше, порождали самые большие страхи. Когда закончились бои, около миллиона беженцев вернулись в свои брошенные дома только для того, чтобы узнать, что их вновь собираются изгнать.
Как и планировал Сталин, повсюду начались этнические чистки, в которых месть стояла, пожалуй, на самом первом месте. Войска Первой и Второй армий Войска Польского выгнали немцев из их домов и оттеснили за Одер. Первыми должны были уйти те, кто жил на территории Польши до 1944 г. Некоторые жили там поколениями, другие – фольксдойче – поселились здесь благодаря нацистским этническим чисткам в 1940 г. Затолкав людей в вагоны для скота, их отправили на запад, разворовав по пути их скудное имущество. Такая же судьба ждала тех, кто оставался или вернулся в Померанию и Силезию, оказавшиеся теперь в составе Польши. В Восточной Пруссии осталось только 193 тыс. немцев из 2200 тыс.
Во время высылки с польской территории около 200 тыс. немцев содержались в трудовых лагерях и, по разным оценкам, около 30 тыс. из них умерли. Оставшиеся были отправлены в трудовые лагеря в СССР. Чехи тоже выдворили около трех миллионов немцев, в основном из Судетской области. В процессе выселения было убито 30 000 человек и 5558 покончили жизнь самоубийством. Женщины с детьми иногда должны были пройти сотни километров, чтобы найти кров в Германии.
Трудно представить, чтобы такая жестокая война могла закончиться без жестокой мести. Массовые насилия, как писал польский поэт Чеслав Милош, уничтожили как идею всеобщего гуманизма, так и всякое представление о естественной справедливости. «Убийство стало обыденным во время войны, – писал Милош, – и даже считалось законным, если совершалось ради сопротивления. Воровство стало тоже обычным делом, как вероломство и мошенничество. Люди научились спать при звуках, которые раньше разбудили бы всю округу: треск пулеметной стрельбы, крики умирающего, ругательства полицейского, уводящего соседей». По этим причинам, поясняет Милош, «человек с Востока не мог воспринимать американцев или других жителей Запада серьезно». Поскольку они не прошли через такие события, то не могли понять, что это означает и не могли представить, как все произошло.
«Если мы американцы, – писала Анна Аппельбаум, – мы думаем, что война – это что-то такое, что началось в Перл-Харборе в 1941 г. и закончилось атомной бомбой в 1945 г. Если мы англичане, мы помним бомбардировки 1940 г. и освобождение Бельзена. Если мы французы, мы помним Виши и Сопротивление. Если мы голландцы, мы думаем об Анне Франк. Даже если мы немцы, мы знаем только часть истории».
