Ознакомительная версия. Доступно 64 страниц из 319
– Но как оно попало внутрь? – вырвалось у Лили. Первое столкновение с аберрантной биологией явно не прошло для нее даром. Можно прочесть тысячу книг, прослушать тысячу лекций, побеседовать с тысячей ученых, но ты все равно ничего не узнаешь, пока не увидишь своими глазами, – а она видела всего ничего.
Ее вопрос, видимо, озадачил Уортропа.
– Количество отверстий в человеческом теле ограниченно. Логично предположить, что оно воспользовалось самым крупным.
– Зачем оно туда залезло?
Монстролог часто заморгал. Ответ был очевиден – ему, и, как он полагал, всякому, кто имел мозг. Но он отвечал терпеливо, – не так, как обычно отвечал мне.
– Чтобы есть, мисс Бейтс. А также спрятаться от всякого, кто мог съесть его самого.
Он тихо хлопнул в ладоши.
– Кстати! Надо, наверное, взглянуть на Адольфа. Не выпускайте из рук револьвер, мистер Генри; я возьму «кольт» того парня и потом вернусь к вам. Оставайтесь здесь и не выходите из комнаты, пока я не вернусь или пока не возникнет угроза вашей жизни. Мисс Бейтс, только после вас.
Лили просунула руку мне под локоть.
– Я останусь здесь, если не возражаете.
– Ответственность может оказаться непомерно велика для него, – отвечал Уортроп. Он кивнул на мешок у меня в руках. – Я бы не хотел, чтобы ему пришлось выбирать между вами.
Я засмеялся. Но Лили это не показалось смешным. Она сказала:
– Я сама могу о себе позаботиться.
Доктор хотел ответить, но потом просто покачал головой, пожал плечами и молча вышел за дверь. Мы остались втроем – монстр, Лили и я.
Я сел на пол и прижался спиной к здоровенному контейнеру, на котором красовался герб Общества. Nil timendum est. Мешок ерзал у меня между ногами, а я смотрел снизу вверх на Лили, и она казалась мне очень высокой, почти божественной в своем роскошном пурпурном платье, правда, пострадавшем кое-где от пятен.
– Позволь сказать, что ты прекрасно выглядишь, – произнес я. – Не знаю, в чем причина – в точке зрения или в освещении. Возможно, в том и в другом. Я очень устал. Похоже, алкоголь выветрился.
– Ты всегда был таким серьезным, – сказала она после подчеркнуто долгой паузы. – Даже когда пытался шутить.
– Эта работа дает человеку перспективу.
– И какую же?
Я поджал губы, задумавшись.
– Самую блистательную из всех доступных.
Она покачала головой.
– Где револьвер?
– У меня в кармане. А что?
Она присела рядом со мной и сунула руку мне в карман.
– Не прикасайтесь к моему огнестрельному оружию, мисс Бейтс, – предостерег я ее.
– У тебя все равно руки заняты.
– Если вы притронетесь к моему оружию, я буду вынужден открыть огонь.
– Чем больше ты стараешься быть забавным, тем хуже у тебя получается.
Обеими руками она прижала револьвер к животу. Теперь она была с револьвером, а я с мешком.
– Не моя вина, если у тебя нет чувства юмора, – сказал я. – Пожалуйста, не пугай его, а то я нервничаю.
Она села рядом со мной, не сводя глаз с клубка под мешковиной.
– Я думала, что они вырастают раз в пять больше.
– Скорее, в десять. Этот еще малыш, Лили.
– Что ты будешь с ним делать?
– Ну, не знаю, может, свожу прогуляться…
Оторвав на секунду одну руку от револьвера, она шлепнула меня по плечу.
– Я имею в виду, когда все кончится.
– Уортроп покажет его группе единомышленников, а те будут восхищенно кивать, одобрительно хлопать его по спине, и, может, дадут ему медаль, или даже закажут в его честь статую…
– Одни мальчики вырастают, – заметила она. – А другие так и остаются детьми.
– Дай мне время подумать над твоими словами, прежде чем я смогу высказать свое мнение.
– Что он будет делать с ним после конгресса? Я об этом спрашиваю.
– А, теперь понятно. Кошка, как говорится, выскочила из мешка, так что здесь его все равно не оставишь. Полагаю, что сначала он надеялся именно на это. Теперь, наверное, увезет его в Нью-Джерусалем, выкопает для него яму в огороде, станет держать там и кормить козлятами. Не думаю, чтобы он всерьез планировал выпустить его на волю.
– Разве это не лучшее, что можно сделать?
– Только не для воли. И не для Уортропа.
– Я бы его отпустила.
– Он – последний в своем роде. Так что он все равно обречен, как ни крути.
– Тогда почему его просто не убить? – Она поглядела на шевелящуюся холстину. – Пусть набьет из него чучело.
– А это идея, – сказал я коротко. Тема стала меня утомлять. – Скажи, а ты с ним целовалась?
– Целовалась… с доктором Уортропом?
Я улыбнулся, представив себе эту картину.
– Уортроп не целовал никого с 1876 года. Я говорю о посредственности.
– С Сэмюэлем? – Она опустила глаза; отказывалась на меня глядеть. – А тебе какое дело?
– Наверное, я не должен был спрашивать.
– Наверное, нет.
– Вот как? Видать, он и впрямь посредственность, раз ты не уверена.
Она расхохоталась.
– Знаешь, а ты и вполовину не так умен, как думаешь.
Я кивнул.
– Скорее, на одну треть. Вы познакомились в Англии? Тебе было одиноко там, Лили? Ты скучала по Нью-Йорку? Что за человек может захотеть пойти в ученики к сэру Хайраму Уокеру? Уж, наверное, не тот, кто хотя бы на треть так умен, как думает, а значит, он все же посредственность.
– Он мой друг, – сказала она.
– Друг?
– Мой добрый друг.
– О. Хм-м-м. Раз добрый, значит, уже не посредственность.
Она улыбнулась.
– Даже на треть.
– Мне очень хочется поцеловать тебя сейчас.
– Неправда. – Она все еще улыбалась.
Я, наоборот, хмурился:
– Разве об этом лгут?
– Если бы ты на самом деле хотел меня поцеловать, то уже целовал бы, а не…
Я поцеловал ее.
«Дорогой Уилл, надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии».
Ее веки опустились, губы приоткрылись.
– Уилл, – прошептала она. – Мне так хочется, чтобы ты поцеловал меня снова.
И я поцеловал ее, а тварь в мешке свернулась в кольцо и скреблась, скреблась в толстое стекло, и надо мужаться, закалять себя, ибо нет места любви, жалости и другим глупым человеческим чувствам, и никогда, слышишь, никогда не влюбляйся.
Ознакомительная версия. Доступно 64 страниц из 319
