и решили её отыскать и привезти сюда…
— Да, долго вы искали… Странно только что уехали так внезапно, никому практически не обмолвившись. И без связи… Сестра-то красивая?
— Ну… да. — я пожала плечами, соображая что бы ещё сказать. — Ей всего семнадцать и она только в этом году школу закончила.
— Ну, это значения не имеет. Я, впрочем, ухаживать за ней не собираюсь. С Тэш ничего не получилось, так что, боюсь, вы все мне не по зубам.
— Дело твоё…
Смок ходил по гостиной, принюхиваясь к новым запахам, потом подошёл к Диме и начал его внимательно обнюхивать. Мой одноклассник машинально поднял руку, чтобы его погладить, но волчонок мгновенно зарычал, не желая, чтобы его трогали посторонние и, очевидно, восприняв жест Масика как угрозу.
Я решила предостеречь друга:
— Не советую этого делать. Это всё-таки волк, а не собака… Иди сюда, малыш…
Смое недовольно фыркнул и преданно уселся рядом со мной. Я принялась гладить его по голове.
— Но тебя-то он не трогает!
— Потому что я его друг. Кроме меня он никого к себе не подпустит, если не посчитает это нужным. Впрочем, и ко мне тоже без моего дозволения.
— М-да, ты всё-таки нашла себе достойную охрану.
— Нет, хорошего друга. — качнула я головой.
— Слушай, у тебя всё в порядке? Ты словно другая…
— Я просто немного устала…
Пролистав без толку гримуар, я взяла в руки блокнот и принялась сама составлять заклинание. В конце концов, слова как-то сами собою всплыли в голове и превратились в небольшое четверостишье. Однако, прежде, чем я успела произнести хоть строчку, распахнулась дверь и вошла Тэш. Нет, не так! Она влетела, чуть не пинком открывая дверь. Я едва не попросила её выйти и постучаться, прежде чем входить в мою комнату, но вовремя остановилась. Да, сложно отвыкнуть от прежней жизни так быстро, и, пожалуй, не стоит лишний раз настраивать против себя Тэш или Лиру — бывшую фаворитку Варденмеля, короля нищих в Париже времён Людовика XIV.
— Ты что, собираешься колдовать? — воскликнула она, едва взглянув на четверостишье в моём блокноте.
— Да. Ты имеешь что-то против?
— Дура тупая, нам нельзя колдовать для собственной выгоды! — немедленно закричала Тэш.
— Убери свои нищенские привычки и прекрати повышать в моём присутствии голос. — холодно отчеканила я и более мягко произнесла: — Это вам нельзя колдовать, а мне — можно.
— Это ещё почему?
— Ты задаёшь слишком много вопросов. Выйди и оставь меня одну.
— Ты вообще охренела, что ли? Я тебе не прислуга, чтобы так со мной разговаривать!
Однако, прежде, чем я успела произнести хоть слово в её адрес, она гордо вскинула голову и, хлопнув дверью, вышла из моей комнаты. Так или иначе, она поступила по-моему, хотя, кажется, даже сама того не осознавая.
— Боже мой, хозяйка! Ты вернулась! — донёсся голос из пустоты и прямо перед моими глазами возник горгулит.
Я даже подскочила от неожиданности. Давно отвыкла от колдовства и, тем более, от таких внезапных появлений. Коллин бросился ко мне и прижался к подставленной мною ладони.
— Как же я соскучился по тебе! Я думал, что больше никогда не увижу тебя… Ты… ты так внезапно исчезла…
Возле кровати донеслось яростное рычание. Коллин обернулся и вспорхнул к потолку.
— Спокойно, Смок, это друг… Всё хорошо, мой хороший… — я погладила его и он, сомкнув глаза, вновь улёгся на мягкий ковёр.
Горгулит опустился на моё плечо и внезапно спросил:
— От чего тебе так больно? Я чувствую у тебя какое-то горе и оно разрывает твоё сердце от боли…
— Это больше не важно, Коллин. — вздохнула я, понимая, что уверять его в обратном бессмысленно. — Ничего уже не изменить… А где, кстати, был всё это время ты сам?
— С горгульями. Что мне было делать здесь без тебя? А сегодня я почувствовал тебя и, решив, что ты вернулась, примчался сюда. Кто тебя ещё защитит кроме меня?
— Меня не от кого защищать…
— Ты забываешь, что ты — ведьма, а значит тебя есть от кого защищать!..
— Да… А в остальном у меня теперь появился волчонок. Его вряд ли заставит что-то оставить меня одну хоть на минуту. А твой вид, всё-таки, согласись, не для людского взора… Демоны, ведьмы, вурдалаки — это твой профиль, но не обычные люди.
— Да, ты права. — он зевнул, обнажив острые клыки и моргнул слишком большими для его роста глазами: — Знаешь, я всё-таки очень рад, что ты вернулась. В какой-то миг мне показалось, что я больше не увижу тебя… Я знал, что ты жива, иначе бы меня самого не было в живых, но я не мог понять где ты…
— Да, Коллин, ещё месяц назад я была уверена, что не вернусь сюда, но потом… весь мир перевернулся в одночасье и вот теперь я здесь…
— Не грусти, ты ещё будешь счастлива… — пробормотал он, словно зная в чём дело.
— Я буду счастлива лишь тогда, когда распрощаюсь с этим миром и тогда там, по ту сторону жизни вновь обрету счастье.
Я опустила глаза и вдруг поняла, что утром машинально надела на руку фамильный перстень де Туолин. Ни одного кольца больше не было на моих пальцах, кроме этого красивого золотого перстня, усыпанного сверкающими бриллиантами.
Я навсегда останусь верна тебе и не посмею выйти замуж за другого… Ты мой единственный муж и я буду вечно хранить твою любовь в сердце и никто не сможет занять твоё место…
— Ты полюбила там кого-то и от этого тебе так больно? — в лоб спросил Коллин и я даже вздрогнула от неожиданности:
— Совсем забыла, что ты умеешь читать мои мысли…
— А ещё я храню их все в тайне и ни одна живая душа не услышит их из моих уст и, тем более, не сумеет прочитать их. Я ведь горгулит.
— Я верю тебе, Коллин и не собираюсь ничего от тебя скрывать. И ты действительно прав. Более того, я вышла за этого человека замуж, прожила с ним вместе больше года и теперь… ношу его ребёнка под сердцем. Теперь ты знаешь об этом, но я не хочу, чтобы узнал кто-то ещё…
— Никогда, хозяйка. Думаю, ты будешь прекрасной матерью.
— Джек тоже так говорил… — я вздохнула и поднялась. — Не будем о грустном! Пойдёмте во двор! Будем сейчас творить!..
Примерно через пятнадцать минут на заднем дворе нашего дома появилась конюшня. Не такая, правда, большая, как в поместье де Туолин в Париже, но для размещения двух-трёх лошадей вполне приемлемая.
Я завела внутрь Грома и вернулась на улицу. Ко мне
