– Да, думаю, ты прав. Ну что же, мы тоже на ошибках учимся. В следующий раз выберем менее очевидное место для засады. Пусть еще побегают за нами.
– Место стоянки нужно сменить, королевские следопыты по следам коней пойдут.
– Сменим. Хотя место было хорошее. Уже который месяц с Сигизмундом играем в кошки-мышки.
– И кто в этой игре кошка?
– Тот, кто больше. Но мы мышки зубастые, наши слезки панской киске еще отольются.
Лагерь нужно было срочно перемещать, королевские войска совсем не глупы и не слабы, с них станется пройти по следам и нагрянуть на стоянку отряда. Добрыничи споро принялись собирать шатры и палатки, никто не роптал и не жаловался. Илья снова погрузился в нехорошие мысли о приближающихся холодах. Уже сейчас воины в палатках спят в одежде и под теплыми одеялами, а через месяц-другой и мороз может ударить. И тогда палатки не поставишь, придется срубы делать, частокол сооружать. А такой лагерь так запросто не поменяешь; если сыщут, то окружат, и тогда придется драться. Вот только он такого не допустит, потому как перебьют их всех, если окружат. Через месяц придется уходить в Черниговское княжество, там все же какие-никакие, а союзники есть. Хотя и там сейчас неспокойно, воинство Тридевятого царства, говорят, совсем разбило остатки царских войск. С потерей стольного Чернигова ситуация для Мстислава все ухудшалась. Оставалось только надеяться, что Святогор что-то да придумает, иначе совсем все грустно выходило. Не то чтобы Илье не доводилось проигрывать войну, но вот в междоусобице побеждать было необходимо.
К Илье с Гаврилой бежал молодой гонец: на вид лет шестнадцать, а все туда же, увязался за старшими.
– Господин богатырь, разрешите обратиться.
– Какой я тебе «господин», – рассердился Илья, – я такой же, как вы, товарищ твой боевой. Вот и зови меня товарищем. Чего случилось?
– Там это… Святогор пришел.
– О как. – Илья даже не очень удивился. – И где он?
– У караульного поста ждет, говорит, хочу с Ильей побеседовать.
– Это мы сейчас организуем; скажи – я сейчас подойду. Проведи его… мой шатер не убрали еще?
– Нет пока.
– Вот и хорошо: проводи его в мой шатер, я подойду сейчас.
Илья еще раз посмотрел за тем, как собирают лагерь. Богатырь повернулся к Гавриле:
– Как думаешь, дурные вести принес али добрые?
– С добрыми вестями у нас в последнее время туго, – нахмурился ветеран, – думаю, дурные.
– Вот и я так думаю. Хотя возможны варианты. Святогор – он изворотливый, может, союз какой заключил.
– Главное, чтобы не с Белым королевством.
– Ну не скажи. У Сигизмунда войско справное. Вот только цену он за такой союз заломит слишком большую. Я бы не соглашался.
– Мне как, с тобой можно?
– Обижаешь. У меня от вас секретов нет, идем вместе.
Святогор встретил Илью возле палатки, старые друзья поначалу обнялись, похлопали друг друга по спине, все как водится.
– А борода-то где? – удивился Илья. – Ладно я бороду сбривал, для маскировки, но тебя-то уж по росту можно опознать.
– Это долгая история, – нахмурился Святогор, – я тебе ее расскажу, но позже. Новость у меня для вас: Мстислав погиб.
– Как погиб, – опешил Илья, – а вы с Вольгой там на кой были? Для мебели?
– Не уберегли.
– Что значит «не уберегли» – это не кулек карамелек, а государь! Как его можно было не уберечь?
– Позорно.
– Ну, знаешь… – Илья еле унял обуявшие его чувства. – Вот от кого, а от тебя такого я не ожидал. Как мешком пыльным по голове.
– Я, брат, чуть в черного богатыря от горя не обратился. Не шучу.
– Да ладно?..
– У меня уже рога выросли и клыки. Я меч под рукой держал, чтобы, случись оно, голову себе отсечь. Поверь, ничего ты мне такого нового сказать не сможешь, чего бы я сам себе не высказал уже.
– Нет, погоди… и все-таки, чего случилось-то?
– Даниил прислал буку убить царя.
– Даниил же мертв!
– Послал, пока был жив.
– И вы буку проспали? Чудище мерзкое, я их помню, но вы на то и богатыри, чтобы с чудищами бороться.
– Мы не проспали. Хотя если быть честным, это Вольга не проспал: он этого буку споймал.
– Ну и?..
– И Мстислав решил буку приручить. У врагов, мол, есть кот-баюн, а у нас бука будет.
– Баюн – животное, пусть и умное, а бука – натуральное чудище. Чего же вы его не отговорили?
– Вот, не отговорили… Он все же царь.
– А ты все же богатырь! Надо было объяснить, что нельзя с чудищами на одной стороне быть. Ты же сам не дал союз с Кощеем заключить именно по этой причине. А тут вдруг что на тебя нашло?
– Не знаю, Илья. Понимаешь… я сам в тот момент поверил, что он сможет. Другие ни шанса не имели, это понятно. Но вот Мстислав смог бы. И вначале очень все неплохо шло. Бука сотрудничал. Помог нам несколько гарнизонов малой кровью отбить. Вот я подумал, что наш царь может невозможное.
– Это да, – вздохнул Илья, – он был такой. Светлый, солнечный – казалось, все ему по плечу. И что теперь, без царя-то?
– Я убежден, что междоусобицу нужно заканчивать.
– Заканчивать ее всегда было нужно. Весь вопрос – на каких условиях? Кто на троне будет?
– Аленка.
– Нет, – покачал головой Муромец, – вот на это я не согласен. Ты же сам всегда был против, чтобы потомство Финиста нами правило.
– Ошибся я. Финист не был заговорщиком. Он до последнего был верен. Марья, лиса этакая, знала и молчала. Только недавно все вскрылось.
– Что-то ты часто ошибаться стал в последнее время…
– Два раза за три десятка лет.
– Три раза, – Илья нахмурился, – третий раз ты ошибся, когда сюда пришел, и решил, что я с радостью побегу сдаваться этой соплюхе.
– А что тебе остается?
– Драться. Бывали мы и в худших переделках. И ничего.
– За что драться-то?
– Придумаем за что. За лучшую долю для народа.
– Никак сам на трон хочешь?
– Не знаю, я еще над этим не думал. Но я уж всяко лучше этой недомерки был бы.
– Чего ты так на нее ополчился-то, Илья, она же ребенок просто!
– Из-за этого «просто ребенка» мои лучшие друзья червей кормят. Это ты за династии сражаешься, а я изначально с вами был, потому что вы против Аленки выступили. Я на могиле Добрыни и Алеши поклялся, что изведу эту стерву под корень рано или поздно.
– Да что ты так разнервничался – успокойся, ты же богатырь…
