— Одному Богу известно, почему советникам всегда есть что сказать именно в последнюю минуту! Они к любой записке обязательно добавят постскриптум.
Зита развеселилась.
— Дело в том, что они медленно думают, папа. Самое важное приходит им в голову уже в ванне или в постели.
Теперь и отец оживился, и они вместе посмеялись.
Потом она ушла к Гретель, чтобы отец смог переодеться.
Одежду они оставили в «Золотом кресте».
Выпив на прощание вместе с хозяином по стакану местного вина, путешественники бодро отправились в дорогу.
— Сегодня нам не удастся добраться до намеченного мною уголка, — сказал отец, — поэтому переночуем на полпути. Не хочешь заглянуть на озеро, где ты научилась плавать?
Зита была так счастлива, что чуть не задушила отца в объятиях.
— Да это же чудо! — воскликнула она. — А какой там милый пансион!
Пансион оказался еще лучше, чем они думали.
Там было так уютно и так вкусно кормили, что они остались на несколько дней.
Целыми днями гуляли по окрестным горам и купались в прохладном горном озере.
Удивительно, что вода в нем оставалась хрустально чистой, а место сохранилось не тронутым туристами.
Некоторые вершины были покрыты белоснежными шапками, а склоны поросли медноствольными соснами, источавшими божественный аромат.
В зеркальной глади небольшого озера отражалась бездонная голубизна неба, и у Зиты захватывало дух от ощущения, что она является частью этого сказочного мира.
Когда она плыла, почти растворившись в ласковых водах, ей хотелось представить, что рядом плывет любимый мужчина.
Наверное, после купания они бы грелись на солнышке, поверяя друг другу самые сокровенные мечты, и, конечно, говорили бы о любви.
Зита пыталась убедить себя, что ей нечего желать, отец и так делает все, чтобы она была счастлива.
Кроме того, среди аристократов вряд ли найдется человек, который позволит своей жене плавать в диком озере, пусть даже место будет совершенно безлюдным.
«Какое счастье, — думала Зита, — что папу не особенно заботят всякие условности. Какая же я неблагодарная!»
— Впервые за долгое время я по-настоящему отдыхаю! — воскликнул герцог, — Неужели? — лукаво поддразнила его Зита. — Еще года не прошло, когда матушка так рассердилась, что все слуги хором подали в отставку.
— Было дело, — согласился герцог, — но очень давно. С тех пор я не чувствовал себя по-настоящему свободным.
— Мы обязательно наверстаем упущенное, — пообещала Зита.
На следующий день они рано двинулись в путь и остановились пообедать в небольшой харчевне. Приютившейся у подножия высокой горы.
Это было место отдыха туристов и любителей альпинизма.
В харчевне никого не было, кроме двух мужчин, которые как раз собирались начать восхождение.
Герцог охотно поделился с ними некоторыми тонкостями.
Что ж, им повезло: они встретили такого любителя горных походов, как ее отец.
Солнце достигло зенита, и было достаточно жарко, чтобы путникам захотелось вновь сделать остановку и немного передохнуть.
Они расположились в прохладной тени, и герцог указал Зите на самый высокий пик.
Он гордо возвышался среди других горных вершин, словно король среди своих подданных.
— Какой он высокий, папа! — воскликнула Зита.
— Да, очень! — кивнул герцог. — Максимилиан говорил, что это наивысшая гора в Вальдестине.
— Король был на вершине?
— Может быть, — ответил отец. — Наверное, да, так как он посоветовал мне остановиться в одной гостинице, что расположена прямо у ее подножия.
Зита подумала, что король был там инкогнито с какой-нибудь красоткой.
А впрочем, король больше увлекался актрисами, они же народ капризный.
Ни одна из них не променяла бы милые сердцу удобства на простоту местных пансионов.
Зита улыбнулась, представив себе такую женщину в горной гостинице.
Там никто не предложит ей горячую ванну.
Девушка помнила, как летом ей приходилось умываться холодной водой.
Конечно, те женщины знали, что такое лишения.
Многие были нищими, до того как стать известными и обзавестись поклонниками.
Их детство чаще всего проходило в тяжелых условиях.
Но теперь они заслужили себе комфорт, и это было их право.
А Зита очень любила простое убранство этих небольших домиков: потемневшие от времени деревянные балки на фоне белых стен, узкие кровати, перины из гусиного пуха, кружевные занавески.
После огромных дворцовых кроватей ей нравилось спать на этих маленьких постелях, которые закрывались плотным пологом, чтобы зимой дольше сохранялось тепло.
— Почему ты молчишь, дорогая? — спросил отец, вглядываясь в серьезное личико дочери. — Я соскучился по твоему смеху.
— Я думала, какое счастье быть твоей дочкой, папа, — ответила Зита. — Нам так хорошо вдвоем! Я рада, что сейчас все естественно, не надо кем-то притворяться, можно быть самой собой.
Герцог засмеялся.
— — Если б мама нас видела, она бы в ужас пришла от того» что у меня на шее платок, а не шелковый шарф. — Герцог весело оглядел себя с ног до головы. — А какие на мне панталоны!
— Но меня сейчас больше волнует не внешность, а желудок. Я ужасно голодна! Надеюсь, в том пансионе хорошо кормят.
Герцог вспомнил: на обед у них был только козий сыр.
— Если верить Максимилиану, там отличная домашняя кухня. Надеюсь, ничего не изменилось.
Когда прозвучало имя короля, у Зиты в груди словно что-то перевернулось.
Это было странное чувство.
Она пыталась убедить себя, что в этом нет ничего особенного, но напрасно.
На нее вновь нахлынуло невероятное ощущение, как в ту минуту, когда она смотрела из окна гостиницы «Золотой крест».
Король с кавалькадой умчались прочь, осталось лишь облако пыли на повороте дороги.
«Конец истории», — подумала тогда Зита.
Ей чудилось, будто закончился целый этап ее жизни.
Она как бы дочитала главу и уже знала точно, что в следующих главах этого героя не будет.
Солнце клонилось на запад, и жара больше не донимала путешественников.
Наконец они пересекли долину и вступили на узкую извилистую тропу.
Она показалась им бесконечной.
Лошади двигались медленно, петляя среди сосен, поднимаясь все выше и выше в горы.
