— Дело было в восемьдесят пятом, мать у него спилась, сестра уехала в Инсбрук, он ходил в школу в городе и вставал каждый день в пять утра. По мне, так он имел полное право немного покурить той травки, которую я обнаружил даже в комоде у моей дочери Марлен. Командир Губнер устроил ему знатную головомойку, и дело на том кончилось. Но злые языки не угомонились. Парня заклеймили как…
— Но все как один твердили, что он славный парень, — перебил я.
Луис разгорячился:
— Здесь, в Зибенхохе, все обо всех говорят хорошо. Хорошо говорят о Вернере, хотя болтают, будто он уехал в Клес из малодушия, поскольку не желал помогать бедному Гюнтеру. Хорошо говорят и о бедном Гюнтере, вот только когда он принимался выть на луну, все закрывали глаза и затыкали уши. Единственным, кто пытался ему помочь, был Макс, который тем временем стал Командиром Крюном и о котором все говорят даже очень хорошо, верно?
— И о нем тоже…
— Говорили: дескать, подозрительно, зачем Максу навещать Эви и Курта в Инсбруке, тащиться целых семь часов в поезде. Забывали, однако, что Макс ездил в Инсбрук, сопровождая несовершеннолетнего Маркуса. Забывали, что несовершеннолетний не мог пересекать границу без сопровождения. Особенно в те времена. И если ты им это напомнишь, холодную войну, шлагбаумы, обыски всех и каждого, они что тебе скажут? Заговорят о чем-нибудь другом! Болтают еще, что это Верена, невеста Макса, нынче его жена, поубивала троих бедолаг из ревности. Уж такая чушь: Верена росточком где-то метр шестьдесят, Курт повалил бы ее одной рукой. Люди болтают, Сэлинджер, болтают без конца. И чем больше болтают, тем больше лицемерят и выдумывают небылицы.
— Небылицы?
— Ну да. Я ведь еще не изложил тебе мою излюбленную версию, — проговорил Луис с лукавым блеском в глазах.
— Какую?
Старик нагнулся ко мне и понизил голос:
— Чудища. Чудища, живущие под Блеттербахом, в пещерах. Те самые чудища, которые обрушили шахту в двадцать третьем, затопили ее и поубивали всех, кто там работал. Те же чудища, что уничтожили народ фанес. Чудища, которые живут в недрах горы и время от времени, в полнолуние, вылезают на поверхность и кромсают все, что ни попадется им на пути.
Он откинулся на спинку кресла. Облако табачного дыма поднялось к потолку.
Наконец он раззявил рот в беззубой улыбке:
— Ну как тебе пирожок с начинкой из воздуха, Сэлинджер?
2
Поскреби по деревушке с населением в семьсот душ, и найдешь клубок змей.
Тем вечером я зафиксировал то, что мне рассказал Луис, а со следующего дня старался реже заходить в «Лили». Из-за Вернера, но еще и потому, что должен был прокрутить в голове истории, услышанные от Луиса.
И все-таки я не сидел сложа руки.
К моему великому удивлению, у меня появился вкус к плотницкому делу.
Идея смастерить санки для Клары, которую я использовал как прикрытие, обернулась долгими часами, проведенными на заднем дворе в Вельшбодене, где я пытался сотворить что-то пристойное из досок, принесенных Вернером.
Сам Вернер то и дело предлагал мне помощь (он, подозреваю, опасался, как бы я не остался калекой), но я раз за разом отказывался. Хотел все сделать сам.
Мне нравился запах стружек, неспешное скольжение рубанка, выравнивающего края, ломота в спине после пары часов упорной работы. Я даже купил банку эмалевой краски и кисти наивысшего качества, уже предвидя успешное окончание моих трудов. Я намеревался выкрасить санки в красный цвет.
Ярко-алый, огненный.
3
Так пролетел ноябрь. Мы играли в снежки, лепили снеговиков с большими морковками вместо носа, я без конца играл с Вернером в карты и вдыхал запах древесины на заднем дворе в Вельшбодене. Отвечал на электронные письма Майка, но никогда не открывал файлы с видеоматериалами, которые компаньон посылал мне из-за океана. Тотчас же их стирал, словно в них таилась зараза.
Время от времени просматривал файл «Б», рассказ Вернера, легенды о Блеттербахе, местные слухи, о которых мне поведал Луис, и неизменно упирался в пустоту. Пирожок с начинкой из воздуха, не более того, но все-таки отличная история, из тех, что рассказывают у камина, может быть, на Хеллоуин, и я снова и снова возвращался к ней.
Даже раздумывал, что можно было бы еще предпринять, если бы я вдруг решил копнуть поглубже.
Связаться с теми, кто вел расследование, вытащить на свет божий дела, погребенные неизвестно где. Но мысль о том, что Вернер приглядывает за мной, действовала на нервы.
Впрочем…
Прежде чем заснуть, я размышлял над тем, как стал бы рассказывать эту историю Майку, убеждать его немного поработать над ней; воображал одну из обычных наших бесед, полных «если бы» и «все-таки». Блеттербаху посвящалась последняя мысль уходящего дня.
Меня все еще мучили кошмары.
Я снова видел Бестию. Слышал шелест. Но Бестия виделась не так четко, и шелест звучал приглушенно, словно бы все это принадлежало к другой жизни. Уже не воспоминание, пожирающее меня, но нечто неопределенное и неопределимое. По счастью, далекое.
Бывали ночи, проносящиеся мгновенно, в густой, глубокой тьме. После таких ночей я просыпался счастливым и полным энергии. Такие дни были лучшими.
1 декабря мистер Смит и окружавшая его кучка суперкрутых, татуированных вождей Сети испортили все. И ваш покорный слуга получил хороший кусок пирога с начинкой из крови.
Собственной, если быть точным.
South Tirol Stile[32]
1
В середине ноября, как я говорил, мои визиты в «Лили» стали реже, но это не означает, что я вовсе перестал туда захаживать. Я прикипел душой к этим кособоким скамейкам, к этим столикам, которые следовало бы протереть мокрой тряпкой еще лет двенадцать назад.
Время от времени Луис отпускал шуточки относительно кондитеров, которые начиняют пирожки жареным воздухом, но я не обижался. И притворялся, будто не знаю, что бодрый старикашка, с которым тот всюду ходил, то бишь Эльмар, имел солидный браконьерский стаж.
Я забавлялся, показывая им на снимках, как продвигается изготовление санок, и выслушивал ценные советы. В «Лили» я пребывал среди людей, которые не входили в мой круг — и не вошли бы в него никогда, даже если бы я решил остаток жизни провести в Зибенхохе, — но их общество давало мне ощущение надежности. Они знали меня, а я знал их.
Вот почему Томас Пиркер застал меня врасплох.
Вот почему, а еще потому, что случившееся в «Лили» имело тесную связь с событием, назревавшим за восемь тысяч километров от Зибенхоха, в супершикарных офисах Сети.
2
У нас с Майком были обязательства. Обязательства, подписанные черным по белому. Мистер Смит держал целую армию адвокатов, которым платили за то, чтобы они следили за неукоснительным выполнением контрактов, вплоть до последней запятой. Чтобы делать деньги, нужно быть неумолимым.
