Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 256
Через три дня он писал жене: «Мои нервы слишком натянулись за это время, чтобы сносить далее мое тяжелое положение лейб-медика. Обязанность врача мне никогда не может быть тяжела, но она иногда делалась невыносимой в моем положении. В 45 лет лишиться самостоятельности, свободы действий, отчасти свободы мнений, слушать все, видеть все и молчать – все это не только бесполезно, но и вредно не для одного меня, но и в отношении моего медицинского дела. Пишу об этом слегка: переговорим на словах при свидании».[235] Следствием его настроений была просьба к царю о позволении уехать в Петербург. 16 ноября 1877 г. Д. А. Милютин записал в дневнике: «Вообще настроение у нас в Главной квартире подавленное; никто уже не предается розовым надеждам, и все завидуют доктору Боткину, который прямо объявил, что не в силах далее выносить нашу здешнюю жизнь и отпросился уехать в Петербург».[236]
Лечились ли российские императоры в каких-либо медицинских клиниках
В клиниках императоры не лечились, только дома. Врачи всегда приезжали в те резиденции, где на тот момент находились болевшие цари. Во второй половине XIX в., если возникала необходимость использования медицинского оборудования, то его разворачивали прямо «на квартире» царя. Самый значительный проект подобного рода был реализован в Зимнем дворце в 1876 г. для Александра II, с юношеского возраста страдавшего бронхиальной астмой.[237]
Начиная с 1876 г. ближайшее окружение отмечало постепенное ухудшение здоровья царя.
Министр внутренних дел П. А. Валуев записал в своем дневнике в феврале 1876 г.: «Государь мне вчера показался весьма легко утомляющимся и вообще в неблагоприятном санитарном состоянии. Есть минуты почти полного упадка сил. Мне показалось также, что он сам сознает свое состояние, но скрывает это сознание и, быть может, притворяется более равнодушным ко многому, что около него происходит, чем он равнодушен на деле… Он[238] разделяет мое мнение о состоянии государя и говорил, что он простудился в Лисине и вчера во время обедни почувствовал себя так дурно, что был вынужден сесть. Это произвело сенсацию. Естественно».[239]
В июне 1876 г. военный министр Д. А. Милютин отмечал, что доктор Боткин намекал ему, что состояние государя может быть обусловлено «…излишествами в отношении к женщинам».[240] Отмечу, что императору тогда шел 59-й год и, судя по переписке Е. М. Долгоруковой и Александра II, отношения между ними продолжали оставаться достаточно бурными.
Судя по всему, именно тревожные симптомы в состоянии здоровья подвигли Александра II в сентябре 1876 г. составить завещание.[241] Тогда же император распорядился и о месте своего захоронения: «Прошу похоронить меня в Петро-Павловском Соборе у ног столь нежно любимой мною покойной дочери моей Александры близ стены… Оставить так же на мне браслет с портретом Лины, который никогда меня не покидал».[242]
Ухудшение здоровья императора повлекло за собой попытки использовать новейшие достижения медицины. Сложность заключалась в том, чтобы лечение царя не вызвало общественного резонанса и о медицинских процедурах знало как можно меньшее число лиц. Поэтому для лечения астмы Александра II непосредственно в Зимнем дворце построили «пневматический аппарат (колокол) для лечения сгущенным воздухом», то есть то, что сегодня мы называем барокамерой.[243]
Раннюю осень 1876 г. Александр II провел в Ливадии, и, видимо, там состояние его здоровья резко ухудшилось. Поэтому лечение решили продолжить прямо в стенах Зимнего дворца, где соорудили «кислородную комнату». Подобные кислородные комнаты появились в лучших европейских клиниках в начале 1870-х гг. На этот метод лечения, предполагавший помещение больного в комнату с повышенным содержанием кислорода, возлагались большие надежды. Однако впоследствии практика показала сравнительно низкую эффективность подобного метода лечения астмы. Тем не менее история строительства кислородной комнаты в Зимнем дворце является наглядным примером того, как решались подобные проблемы.
19 сентября 1876 г. из Ливадии в Петербург министром Императорского двора А. В. Адлербергом направляется телеграмма, предписывавшая срочно «приступить к работам по устройству аппарата согласно присланному чертежу».[244] В качестве главного подрядчика работ определили давнего и надежного партнера – петербургский завод Сан-Галли.
Строящаяся машина была внушительна и располагалась на нескольких уровнях Зимнего дворца. В подвале установили 15-сильную паровую машину на 4 котла. «Останки» этого механизма сохранились по сей день. Обслуживали паровую машину два машиниста и кочегар. Из подвала протянули трубы в гардеробную комнату Александра II. Именно там для амбулаторного лечения императора смонтировали «пневматическую лечебницу», или «кислородную комнату». Гардеробная комната Александра II находилась в надворной части западного корпуса Зимнего дворца, рядом с камер-юнгферской лестницей, ведущей на антресоль и третий этаж. Ныне это зал № 165 Государственного Эрмитажа.
План Зимнего дворца с отмеченным залом № 165
Ознакомительная версия. Доступно 52 страниц из 256
