Вскоре мне стало совершенно ясно, что леди Констанс терпит мое присутствие только потому, что вынуждена это делать.
В Чарли я увидела здесь совсем другого человека. Я привыкла считать его мягким и покладистым, но в Леверсон Мейнор он был хозяином поместья, и каким-то образом он сумел дать это понять грозной леди Констанс. Я также еще яснее поняла, как глубоко он любил маму. Я знала, что ему тоскливо и одиноко без нее. Мы оба испытывали это чувство. Молча, без слов, он умолял меня остаться. Ведь это было ее желание, чтобы мы были вместе, если подобное произойдет. Это случилось, и он хотел взять на себя заботу обо мне. Это давало бы ему хоть каплю утешения.
Кроме того, был Родерик. Не могу отрицать, что общение с ним приносило мне облегчение. Как и его отец, он был полон решимости уговорить меня остаться, и какой бы одинокой и оскорбленной я здесь себя не чувствовала, я была в определенной мере благодарна им. Я жила в странном ирреальном мире между ушедшими днями беззаботного счастья, которые, как мне когда-то казалось, будут длиться вечно, и невыносимо горькой жизнью без Дезире, жизнью, с которой рано или поздно мне придется столкнуться.
Пройдет еще немного времени, напоминала я себе, и мне нужно будет решать, что делать. Возможно, какая-нибудь работа пошла бы мне на пользу. Наконец это может оказаться просто необходимым. Но пока что я должна была хотя бы научиться жить день за днем, научиться справляться со своим горем. Чарли и Родерик помогали мне в этом.
Иногда я чувствовала, что Дезире с нежностью наблюдает за мной и как бы убеждает остаться с Чарли. Она доверяла ему. И всегда с величайшей заботой относилась ко мне. Жизнь без нее превратилась в сплошную скорбь и отчаяние.
«Постарайся отвлечься на что-либо, милая, — почти слышала я ее голос. — Возможно, когда-нибудь мы снова будем вместе. Раньше я никогда не задумывалась о таких вещах, но приходит время, и человек должен встретиться с ними лицом к лицу. И если, веря в это, ты получаешь хоть какое-то утешение, это уже благо. Наберись терпения. Тебе нужно продолжать жить. Я доверяю Чарли и хочу, чтобы именно он позаботился о тебе.»
Родерик предложил мне научиться ездить верхом.
— Здесь, за городом, это необходимо, — сказал он.
Уроки верховой езды проходили успешно. Родерик был хорошим, терпеливым учителем, и я начала находить эти занятия увлекательными. Мое состояние настолько улучшилось, что я уже могла несколько часов подряд не вспоминать маму.
— Через недельку ты станешь отличной наездницей, Ноэль, — сказал мне Родерик. — Тогда мы сможем уезжать подальше от дома. Здесь есть что посмотреть.
Он был в таком восторге, что только ради этого я должна была показать, что тоже довольна. Хотя, нужно признаться, успехи в верховой езде действительно подняли мое настроение, и возможность хотя бы на несколько часов вырваться из черной меланхолии, несомненно, была благом.
Первое, что Родерик намеревался сделать, это показать мне древнеримские развалины.
Местность вокруг Леверсона была удивительно ровной. Из окна моей спальни я видела поля, простиравшиеся почти до моря. Родерик объяснил мне, что во времена римских завоеваний море начиналось всего лишь в четверти мили от того места, где теперь стоит дом. А сейчас его отделяют почти полторы мили.
Когда мы с ним поехали смотреть раскопки, он буквально горел энтузиазмом.
— Я всегда хотел показать их тебе, помнишь? — спросил он.
Конечно же, я помнила, и это воспоминание грустью отозвалось в моем сердце. Мы говорили тогда о том, что должны встречаться тайно, нам хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Теперь наше желание исполнилось, но какой ценой!
Родерик сразу понял, что огорчил меня, и тут же раскаялся в этом. Я сказала:
— Ничего, все в порядке. Я в самом деле очень хочу посмотреть раскопки. Ты так интересно о них рассказывал.
— Это одно из самых потрясающих открытий в стране. Когда-то там было нечто вроде угольных шахт и всем этим, должно быть, руководил какой-то очень знатный человек. Поблизости находилась его усадьба. Видишь этот великолепный мозаичный пол, белое с красным, мел — белые фрагменты, песчаник — красные. Так остроумно, изобретательно и вполне современно. Разрушение Римской империи было трагедией. Если бы этого не произошло, мы бы не скатились во времена мрачного средневековья, — он засмеялся. — Ах, прости меня, я совсем заговорился. Понимаешь, это очень захватывает.
— Я понимаю. И мне интересно об этом слушать. А что это там, чей-то домик?
— Не совсем. Это владения Фионы. Ее мастерская.
— Фионы?
— Да, Фионы Вэнс. Я тебя с ней познакомлю. Она, наверное, сейчас там, вся в работе. Сейчас объясню. Ты спросила меня, что это за домик. В каком-то смысле это действительно домик — флигель, во всяком случае, был таковым. Потом его забросили, и никто о нем не вспоминал. Он стоит особняком, на отшибе. Мы вообще собирались его сносить, но тут были найдены эти развалины, и флигель оказался рядом с ними. Начались раскопки, стали находить множество всяких черепков, оружие и тому подобное. Все это надо было как-то обрабатывать, хранить. Вот тогда-то и приехала Фиона.
— Что же именно она делает?
— Работает непрерывно, такая уж она одержимая. Видишь ли, большей частью попадаются не целые предметы, а обломки, их нужно составлять вместе, как в детской головоломке, когда собираешь картинку из кусочков. Это могут делать только специалисты. Черепки, обломки дерева, металла, — все это обрабатывается особым образом. И если этим займется несведущий человек, многое может быть просто испорчено.
— А Фиона, она настоящий специалист?
— Да. Интересно, как это все получилось. Онаживет со своей бабушкой, миссис Карлинг. Это не совсем обычная дама. Скорее даже, совсем нербычная. Некоторые суеверные люди утверждают, что она колдунья. Они опасаются задевать ее, боятся ее «дурного глаза» — ты знаешь, как это бывает. Она в Фионе души не чает, воспитывала ее с младенчества после смерти ее родителей. Экипаж, в котором они ехали, перевернулся, и они оба погибли, когда Фионе не было и года. Она совсем не похожа на свою бабушку. Да ты сама сейчас в этом убедишься.
— Я нахожу ее очень интересной. И ее бабушку — тоже.
— Я уверен, Ноэль, ты найдешь здесь для себя массу интересного.
— Ты и твой отец, вы так добры ко мне.
Я почувствовала, что голос мой дрогнул, и Родерик быстро произнес:
— Мы собираемся показать тебе все, что здесь есть интересного. Мы хотим, чтобы тебе у нас было хорошо. Я знаю, тебе сейчас тяжело, но это пройдет.
— Расскажи мне еще о Фионе.
— Ну, все началось с того, что она нашла у себя в саду несколько старинных монет. Поднялся большой переполox — ведь это означало, что древности могут находиться прямо у нас под ногами. Сэр Гарри Харкорт — ты слышала о нем? — одно из наших светил археологии. Недавно он был в Египте и сделал там невероятные, фантастические открытия. Не может быть, чтобы ты о нем ничего не слышала.
