– Я добрый человек.
– Так входи. А чего тебе от меня надобно?
– Есть у меня двадцать один парень, а у твоей милости двадцать одна девица. Не угодно ли со мной породниться?
– Речь мне твоя приятна, но прежде хочу на женихов посмотреть.
Обрадовался старик и домой вернулся.
– Ну что, нашёл нам невест? – спрашивают его сыновья.
– Нашёл. Пойдёмте к Иляне Косынзяне.
Парни тоже обрадовались, стали в путь-дорогу собираться. Скакунов добрых себе выбрали. А тому, кто последним родился, коня не досталось.
– Не горюй, Петря, – говорят ему братья. – Бери любого коня.
– Где ж я его возьму? Ваших мне не надо, а в табуне только клячи остались. Съезжу-ка я на ярмарку, куплю себе коня по сердцу.
Нагрузил он две меры золота и пустился в путь. Долго искал Петря, пока не увидел серого жеребца в яблоках, стройного могучего красавца. Пришёлся ему по душе конь богатырский.
– Сколько просишь за коня, купец?
– Меру золота.
Петря торговаться не стал, золото отсыпал, вскочил на коня и в обратный путь подался. А конь-то был волшебный. Только они от ярмарки отъехали, он и заговорил человеческим голосом.
– Куда ехать собрался, хозяин?
– Едем мы все, братья, к Иляне Косынзяне, чтоб жениться на её двадцати одной дочери.
– Если хотите живыми остаться, – говорит тогда конь, – меня слушайтесь. Коней во двор не заводите, а привяжите за оградой. Только меня с собой возьмите. Иляна Косынзяна вас примет ласково, за стол усадит и дочерей вам отдаст. Потом вы все уляжетесь спать, каждый со своей наречённой. Только прежде наденьте на жён своих платье богатырское, а сами в женские тряпки обрядитесь. А как трону я тебя копытом, кликни всех братьев, садитесь на коней и скачите что есть духу прочь от волшебного дворца. Теперь же вели, как тебя нести: быстрее ветра или быстрее мысли?
– Неси так, как добру молодцу ездить пристало.
Понёсся конь под самыми облаками, земля под копытами замелькала, и недалече от дворца нагнал младший своих братьев.
– А вот и наш Петря!
– Да, братцы, догнал я вас. Теперь глядите, делайте так, как я вас научу, иначе нам несдобровать.
И Петря передал им всё, что сам от коня услышал. Пришпорили парни скакунов и вскоре остановились перед дворцом Иляны Косынзяны. Все братья привязали коней за оградой, только Петря ввёл своего скакуна во двор.
Иляна Косынзяна с дочерьми вышли им навстречу, приняли их ласково, и каждый выбрал себе невесту по сердцу.
Уселись они за стол, ели яства редкие, пили вина добрые, а после пира спать отправились. Парни и говорят своим жёнам:
– Вот что, жёнушки, в нашем краю есть такой обычай: молодые муж с женой платьем обмениваются. Давайте и мы с вами так сделаем.
Обменялись они платьем, женщины кушмы[6] на головы нахлобучили, а мужчины повязались платками. Так и спать улеглись.
А Иляна Косынзяна тем временем призвала палаш свой волшебный и велела ему отсечь головы всем братьям.
Принялся палаш за дело и быстро снёс все головы, на которых были кушмы.
Тут волшебный конь коснулся Петри копытом, тот вскочил как ужаленный и крикнул братьям:
– Айда, братцы!
Сели они на коней и поскакали восвояси.
Но топот копыт разбудил Иляну Косынзяну. Побежала она поглядеть, что стряслось, да увидела своих дочерей мёртвыми. А парней и след простыл. Вскрикнула Иляна, взъярилась и велела палашу догнать беглецов и отомстить им смертью лютой.
Палаш погнался было за братьями, но они уже успели пересечь рубеж Иляниного царства, а за этим рубежом палаш силы не имел. Так спаслись братья от смерти, но домой вернулись ни с чем. Подумали они, как быть, и опять говорят отцу:
– Не повезло нам у Иляны Косынзяны, теперь уже столько сестёр нам нигде не сыскать. Ступай, отец, и ищи нам невест – по две, по три сестры, где сколько будет.
– Так, ребята, куда лучше – вижу, набрались вы ума-разума.
– А я, отец, не стану тебя беспокоить, – говорит Петря. – Пойду сам себе невесту искать.
Недолго он собирался, сел на коня и пустился в путь-дорогу. Долго ли, коротко ли ехал, вдруг глядь – блестит что-то на дороге. Нагнулся парень, поднял золотое пёрышко и коня своего спрашивает:
– Взять мне его или бросить?
– Коли возьмёшь, раскаешься, коли бросишь, тоже раскаешься. Лучше уж возьми – хоть так, хоть этак раскаиваться придётся.
Петря спрятал пёрышко и дальше двинулся. Ехал он, ехал и опять видит – блестит что-то посреди дороги. Поднял он с земли золотую подкову.
– Взять мне её, конь мой, или бросить?
– Коли возьмёшь, раскаешься, коли бросишь, тоже раскаешься. Лучше уж возьми – хоть так, хоть этак раскаиваться придётся.
Спрятал Петря в сумку и подкову, пришпорил коня и дальше поскакал. Ехал, ехал и вскоре опять видит – блестит что-то на дороге. Поднял Петря золотой платок, сверкавший, точно солнце.
– Взять его, конь мой, или бросить?
– Коли возьмёшь, раскаешься, коли бросишь, тоже раскаешься. Лучше уж возьми – хоть так, хоть этак раскаиваться придётся.
Взял Петря платок и дальше поскакал.
Так он ехал без передышки, пока не добрался до дворца богатого-пребогатого боярина. Увидел боярин Петрю и спрашивает:
– Чего тебе надо, парень?
– Хочу к хозяину в услужение наняться.
– Могу тебя нанять в кучера. Согласен?
– Ладно.
Положил ему барин жалованье, но с таким уговором: коли он волю боярскую хоть раз не выполнит – голову с плеч долой.
Поставил Петря коня своего в конюшню, а сам за дело принялся. Работа у него в руках горела.
Однажды заглянула в конюшню дочь боярская и увидела – на стене что-то сверкает. Побежала она к отцу и говорит:
– Батюшка, у нашего кучера есть такая вещь, какой у нас во всём дворце нет.
Нахмурился боярин:
– Вели ему, пусть тотчас принесёт эту вещь мне.
Кучер и принёс ему золотое пёрышко. Поглядел на кучера боярин, сильно озлился и кричит:
– Где хочешь найди мне птицу, у которой это перо вырвали, иначе не сносить тебе головы.
Загрустил Петря, закручинился, пошёл к своему коню совет держать.
– Пустяки, хозяин, не кручинься. Ступай, проспись хорошенько, а как только смеркнется, седлай меня и поедем птицу добывать.
Петря так и сделал. Под вечер оседлал скакуна и поехал путями неезжеными, нехожеными. Доро́гой конь ему говорит:
