– Ну, что видишь?
– Никак стадо овец догоняет.
– Ладно. Стегни меня разок плетью, а жеребца трижды, да покрепче, чтоб не плёлся в хвосте.
И опять они помчались, не переводя дыхания, пока конь снова не велел:
– Оглянись-ка, Петря, не увидишь ли чего.
Оглянулся Петря и увидел табун страшных лошадей. Мчатся за ними, землю едят.
– Что видишь, Петря?
– Большой табун страшных лошадей нас догоняет.
– Вот теперь стегни меня плетью дважды, а жеребца четырежды.
Петря послушался и погнал скакунов ещё быстрее.
Иляна Косынзяна уже знала, что табун скоро прибудет, и велела загоны построить. Только Петря явился, она всех кобыл в загон загнала, а жеребца в конюшню поставила.
– Вот, – говорит Петря, – доставил я тебе твой табун.
– Но от меня всё ещё не избавился. Теперь подои кобыл, вскипяти их молоко в котле и искупайся в нём.
Видит Петря, что Иляна хочет во что бы то ни стало жизни его лишить. Никогда ему ещё так горько не было. Пришёл он к коню хмурой тучей, а конь его спрашивает:
– Что с тобой, хозяин?
– Вот что Иляна велела мне сделать… – И всё коню рассказал.
– А ты ступай к Иляне и попроси позволения, чтобы я с тобой пошёл, поглядел, как ты мучиться будешь.
Пошёл Петря к Иляне и стал просить:
– Вижу, пробил мой последний час, и очень прошу тебя, позволь, чтобы мой конь верный при мне был, когда я дух испускать буду.
– Ладно, – согласилась Иляна.
Под вечер Петря залил загон, где стоял табун, водой. А ночью мороз ударил, и кобылы в лёд вмёрзли по самые колени.
Утром Петря подоил их, налил молоко в большой котёл, а как стало закипать оно, вывел коня своего из конюшни и привязал к ушку котла.
Подул конь зимней ноздрёй – и молоко застыло, потом подул летней – отогрел молоко. И стало оно точь-в-точь как вода в пруду летним днём. Искупался Петря и вылез из котла жив и невредим. Увидела это Иляна и приказала:
– Завтра опять кобыл подоишь и молоко вскипятишь. Я в нём купаться буду. А к котлу привяжи моего жеребца.
Парень сделал всё, как она велела. А её жеребец тоже был волшебный. Подул он на молоко зимней ноздрёй и заморозил, затем подул летней ноздрёй и отогрел. Искупалась Иляна, как в пруду среди лета, позвала Петрю и опять повелела:
– Теперь приготовь такую же купель и для боярина, а к котлу привяжи его коня.
Подоил Петря кобыл, молоко вскипятил, а к ушку котла привязал коня боярского. Да конь-то был простой и ничего с молоком поделать не смог.
Боярин очень уж возгордился от владения золотой птицей, златогривым конём и пленницей своей Иляной Косынзяной. Не хотел он от простого кучера в доблести отстать и побежал в молоке купаться. Только он прыгнул в котёл, как тут же сварился и дух испустил.
А Иляна Косынзяна позвала Петрю и такую речь повела:
– Ну, Петря, теперь мы от боярина избавились и стали вольными птицами. Ты холостяк, а я вдовица, давай поженимся и будем вместе век свой коротать.
Закатили они свадьбу весёлую, пир горой, и я там был, ел и пил, а потом удрал и сказку вам рассказал.
