Вернулись. Сергей домой позвонил, жену с днём рождения поздравил. Поговорили про дочку, внучку. Попросил прощения, что не рядом сейчас:
– Ты уж не сердись, девочка моя.
– Что ты, Серёжа! Мы же вместе! Это главное. И ты скоро приедешь. И будем рядышком долго-долго.
Жена всплакнула легко, без грусти, носом пошмыгала не трагически.
– Какая ты стала сентиментальная у меня. – У него в носу защипало от простой этой фразы. Желваками поиграл молча.
Распрощались нежно, пожелали друг другу всего хорошего.
Он смотрел на телефон.
– В женщинах больше воды, чем в мужчинах? Пожалуй, нет. Мужикам нужна быстрая реакция на всякие трудности. Значит, и воды в них должно быть больше. И умирают они раньше. Именно поэтому. Просто женщины умело расходуют свою влагу, хозяйки всё-таки. А кажется мужикам, что в женщинах – сплошной водопад! Впрочем, если вспомнить про ребро Адама, женщина появилась позже, а значит и живёт дольше. И что-то стал я думать так рационально, словно из колбы в колбу растворы переливаю. Неужели от Виталия технократством заразился?
Вышел на улицу. Голова закружилась от свежего воздуха.
Прохладно и сыро. Осень. И мысли осенние, глубокие. Весной они легкомысленные, зимой сонные, летом ленивые. И вот осенью я понимаю, что человек рождается, что-то там такое делает, свершает. Проходит какое-то время, он начинает оценивать – что же сделано? А кто-то над ним, где-то невидимый там высоко, достает книгу судеб с полки, говорит: «Вот что ты на самом деле навалял, а теперь послушай, что в первом томе про тебя сказано». И реально озвучивает. «А где остальные тома?» – спрашивает новоявленный. – «Э, брат, это позже. Ты же на стадион идёшь – не знаешь, с каким счётом игра закончится, кто и на какой минуте голы забьёт». – «А сколько же этих томов-то? И когда остальные огласят?» – «Вот это ты точно будешь знать в самом конце, перед тем как обложка захлопнется». – «То есть когда? Поточней бы хотелось узнать! Подготовиться хоть как-то, что ли!» – «Когда поймёшь, что вот он – Приговор?». «Ты это сразу поймёшь». – «Разве это справедливо?» – «Это гуманно. Справедливость в другом месте». – «Разве так честно!» – «Отчего же?» – «Потому что некоторые вещи уже не исправить, не повернуть вспять». – «Вот и хорошо, чтобы стыдно было, а стыдно для того, чтобы думал всякий раз, что будет стыдно, и совесть не спала бы, не ленился бы лишний разок подумать об этом». – «Нет же! Повторы всякие – дежавю, случаются». – «Это тебе повторно напоминают, если всё же такая возможность представляется – подумай-ка ещё разок, повтори попытку. Да не всегда такие возможности! С первого раза – бух в лоб! Или ещё в какое место! И только руками разводить остаётся да в затылке чесать от досады, – и кажущееся забытье, неожиданные вроде бы события, видения, промельк какой-то, всё это вдруг заставляющее остро понять, что всё вокруг, и ты сам – состоишь из беспокойной материи ожидания, предощущения будущих событий, и состояние покоя, ожидания на кочке, в центре тихого болотца, – лишь скопление времени, сгусток, чтобы заполнить некое пространство, и когда оно начнёт переполнятся и кочки почти не станет, тогда и обрушится на тебя событие. А ты уже расслабился, решил, что тут тихо и ловить-то уже нечего. – «Значит – грядущее вершится сейчас». – «Вот именно – здесь и сейчас. Это так просто. Надо к этому привыкнуть, и ничего удивительного в этом не будет». – «Устал ли я от ожидания? Пожалуй, нет. Сижу и мыслю. И на этом этапе никакого вреда ни себе, ни окружающим, даже если мысли мои неверны, абстрактны». – «Отнюдь. Это только кажется». «Почему?» – «Так ты только оттягиваешь оглашение приговора. А мысль раньше слов рождается».
Сергей прогулялся в сумерках по шпалам, вернулся, лёг. Включил лампу, книжку открыл.
– Такой длинный день. Долгий. Как точка на карте имеет свою долготу и, наверное, широту. Обозначена часами, минутами, а ночью переведут стрелки назад незаметно глазу, а ты успокоился, думаешь, что всё происходит как и прежде.
Виталий беззвучно спал. Лицо расслаблено в тёплом круге света от лампы.
Пришла Пальма. Лизнула Сергея в лицо с благодарностью.
– Ну что, хорошая собака? Живёшь, себе без хронометража, уснули-проснулись, поели-погуляли, поиграли-побегали, всё снова повторили, вот оно – собачье счастье!
Она завиляла хвостом, смахнула всё, что было на тумбочке, и ушла на свою подстилку.
Земля слегка содрогнулась под ним, качнула его через изгибы раскладушки. Едва слышно долетел шум приближающегося тепловоза, потом он усилился, пол закачало сильнее, видно, большой состав двигался.
– Может быть, это тот самый машинист, так похожий на Виталия? Жаль, что имени не спросил. Было бы вообще занятно, если и его зовут Виталий! Сейчас кто-то, возможно, проходит мимо сарайчика, не подозревая, что здесь в тепле спят люди. Живут, едят, работают, радуются и грустят, читают книжки. Спорят, чего-то хотят в этой жизни, о чём-то мечтают. А мы – внутри этой невидимой тайны, медленно засыпаем, и нам тоже начинает казаться, что ничего нет любопытного в том, что лежат двое мужчин на соседних раскладушках, а рядом – собака. У тайны бывает начинка. Всё! Спать! – приказал себе Сергей.
* * *
Воскресенье. Сергей вставать не спешил. Виталий устанавливал смеситель. Для этого пришлось снять раковину, отсоединить патрубки бойлера, перекрыть всю воду. Пучок соединительных трубок не влезал в отверстие наверху раковины.
Виталий попросил подержать, одному не получалось приспособить шланги, прикрепить их снизу к раковине.
Они пошли в цех. Сергей придерживал на верстаке раковину, Виталий расширял керном отверстие. Края обламывались острыми пластинками и получались неровными, но теперь можно было завести трубки.
Вдвоём они установили раковину на место. Виталий подсоединил трубки к системе горячей и холодной воды. Примерился, затянул потуже гайки, залил сколы раковины белёсым и тягучим герметиком.
Теперь у них был кран-смеситель и душевая кабинка. Небольшая, примерно два на два метра. Над раковиной повесили круглое зеркало для бритья.
Сергей вымыл раковину «санитагелем». Она засверкала белизной почти как новая, только хлоркой стало пованивать. Глянул в зеркало, не сразу узнал мордастое, словно чужое, лицо:
– Развернул увеличительное стекло и сам себя изучаю.
Виталий стирал три пары носков. Шумела вода. Разложил на батарее отопления чёрные скукоженные тряпочки мокрых носков не первой стирки.
– Я тут прачечную нашёл, постельное бельё сдал. Недорого и рядом совсем. А вот тебя не понимаю, Сергей. Возишь через границу кучу носков, когда можно постирать. Просто и недолго. И когда хочешь.
– Хватит! – возразил Сергей. – Я их в общаге во как настирался в тазике. – Рукой провёл по горлу. – Это всё от нищеты. А вес небольшой. И не постираешь так качественно руками, как в машине, ещё и с всякими освежителями, кондиционерами… хрен ещё знает с чем!
– Отчего же, замочил с утра, вечерком простирнул-ополоснул. Так что ты не прав!
