– Опять свинтили! – кричал Барбосов и почти в восторге показывал на рюкзак за спиной Беленького.
– И опять попались! – веселилась Оля.
– Сорвалось кругосветное путешествие! – догадалась Агата. – По телевизору вчера показывали великого мореплавателя Лошадкина. Он на яхте шел вокруг света один!
– Без всяких девчонок! – орал Серега. – Любовь-морковь отдельно, а героическое плавание отдельно! – Он крепко держал за руку свою Варвару.
– Фекла! Твой Беленький настоящий парень! – Оля хлопала голубыми глазами, ей хотелось задеть Артема, который никогда никуда не убегал и ходил с крысой, а не с огромным рюкзаком. Крыса Гертруда и сейчас сидела в его сумке, грызла сушку. А удав спал у Артема в ванне, мама называла ванную комнату джунглями и говорила:
– Скоро носорога приведет! Уеду к бабушке, живи один, раз ты такой дедушка Дуров!
Фекла вопила нарочно:
– Классный мужик ты, Беленький! Отважный и отвязный!
Тут на Беленького налетел пятиклассник Мишка, повалил, принялся лупить и приговаривать!
– Белый не Феклин парень! Я ее парень! Еще раз подговоришь Феклу бежать, замочу на фиг!
– Меня? – кокетливо поинтересовалась Фекла, сияя румянцем.
– На кой ты мне? Его! Голову отвинчу!
– Отпусти Беленького сейчас же, – просила Фекла, – ради меня. А то вообще с тобой, Мишка, поссорюсь и на другую парту отсяду.
Угроза подействовала, Мишка отпустил Беленького, перестал его трепать. Роза давно ушла своей дорогой, крикнув:
– Миша, присмотри за ними! У меня срочное дело!
– Свидание – срочное дело! – Лидка Князева всегда знает больше всех.
Лидка была права: в конце Лунного бульвара ждал Розу ее друг и жених, терпеливо ждал. Он догадался: раз Розы нет так долго, значит, она занята неотложным делом – ловит убежавших Беленького и Феклу. Он научный сотрудник обезьяньего питомника, он хорошо изучил повадки обезьян и легкомысленных людей.
– Поймала? – улыбнулся жених навстречу бегущей к нему Розе.
– Да! В последнюю минуту! У вагона!
– Убить их мало, – беззлобно сказал жених, а сам подумал: «Все-таки классные дети, смелые и отвязные».
Сидит на бульваре Лидка и смотрит перед собой. Что интересного она видит? Абсолютно ничего. Две старухи сидят на своей любимой скамейке – Суворовна и Кутузовна. Они не просто дышат свежим воздухом Лунного бульвара, они ведут наблюдение за всеми, кого видят.
– Лидочка, опять одна сидишь? – Суворовна вроде бы сочувствует Лидке, но ехидство в глазках так и светится. – Где твой парень красивый? Что-то не видно его. – Вредность замаскирована под жалость.
– Придет, наверное, – неохотно отзывается Лидка, – сегодня. Или, в крайнем случае, завтра.
– А ты не грусти, – Кутузовна призывает к оптимизму, – веселые парням больше нравятся.
– Я пришел, Лида, – возник вдруг Виртуал перед ней. – Принес тебе подарок. – Он сел рядом, развернул пакет, на котором нарисовано сердце. А может быть, туз червей. – Смотри, Лида. Нравится?
– Ой? Нравится! Классно! Супер! – Лидка визгом маскирует разочарование, изображая восторг: – А что это? – Она любит подарки, как все люди на свете. Но надо же разобраться и понять, что тебе подарили. Лидка держит в руках предмет, похожий на сердце, пронзенное стрелой. И одновременно – на барабан. И еще на огромный пряник, облитый шоколадом.
– Пряник? – пытается выглядеть сообразительной Лидка.
– Форма пряника, а содержание главнее.
– Мармелад внутри? – Лидка изображает радость, хотя всякие вкусные подарки ей приносит мама чуть не каждый день. Из фонда беспризорных.
– Не мармелад, а главное содержание. Ну догадайся.
– Не могу.
– Чего тебе больше всего не хватает?
– Ума, – тихо отвечает она.
– Ум не дарят, его развивают. А это обаяние. С виду пряник, а по сути – обаяние. И ты его получила, как просила.
– Правда? Не прикол? Не разводка? Не шути, Виртуал. Обаяние – самое главное, самое серьезное.
– Какие шутки. Теперь у тебя есть обаяние, – он говорит немного торжественно, – теперь, Лида, все зависит от тебя.
– Поняла. Посиди, Виртуальчик, не исчезай, – она прижимает к себе огромный пряник.
Как хочется Лидке, чтобы весь Лунный бульвар видел: Виртуал сидит с ней, потому что у нее теперь есть обаяние, огромное обаяние.
Но он уже кричит с верхушки березы:
– Привет, Лида! Не потеряй обаяние!
– Оно навсегда останется со мной! Не потеряю ни кусочка!
– Надо уметь распорядиться обаянием из пряника! – слышит Лидка голос Виртуала уже не с березы, а с облака над киоском «Северное сияние». А может быть, с крыши киоска. А потом с крыши шестнадцатиэтажки:
– Или из селедочного масла с перцем!
Лидка вертит головой, не успевает уследить за Виртуалом и за его сложными мыслями. А он напоследок крикнул из мусорного ящика:
– Из мармелада с мороженым судаком!
И совсем напоследок – из сапога милиционера Угорелова:
– Из туалетной бумаги!
– Ой, растает мое обаяние на солнце! И шоколад тает, а тем более мороженое или масло, хоть и селедочное! – Лидка заметалась. Виртуал тем временем исчез совсем.
Пес Степа приблизился к Лидкиной скамейке, принюхиваясь. На его морде выражался вопрос: съедобно? Или нет? Лидка успела отбежать в сторону:
– Это не для тебя, Степа. Ты и так обаятельный, по тебе все бульварные собаки с ума сходят.
И Лидка убежала домой в прекрасном настроении.
Агата с Лехой все еще в ссоре. Им обоим это надоело, но помириться всегда труднее, чем поругаться. Особенно если считать виноватым не себя. А себя считать виноватым всегда не хочется.
Агата сидит дома и учит английские исключения, а в ушах поет Державин из «Машины времени»:
Эти птицы никуда не летят,
Они забыли про небо.
Если жить по расчету и наверняка,
То крылья усыхают и врастают в бока.
Мне очень жаль, мама,
Эти птицы никуда не летят.
Агата хмыкнула: «Это про нашу Умницу редакторшу, у нее крылья подрезали, сама сказала».
Пришла мама, поцеловала Агату в макушку. Маме очень хотелось поворчать: «Выключи музыку, учи уроки с полным вниманием. Что за привычка все делать под музыку?» Но мама сдержалась и не сказала эти вполне справедливые слова. К чему их говорить? Будешь лишний раз выглядеть занудой, а кому приятно выглядеть занудой? И еще на эти вроде бы резонные слова получишь резонные возражения: «Я всегда учусь под музыку, даже на уроках. Была бы музыка хорошей, она тогда на пользу. Я же почти пятерочница». Эти возражения не понадобились. Они молча поняли друг дружку, это было обоим приятно. Агата для полной убедительности протянула маме дневник с отметками, а сама продолжала смотреть в учебник и слушать отличную песню:
