Он занял покинутое Мег место.
– Вам не следовало уходить так далеко, – сказал он непринужденным спокойным тоном и снова улыбнулся.
Сидя в другом кресле, Мег чувствовала, как гулко стучит ее сердце, и задала себе вопрос: может ли что-нибудь тронуть этого человека?
– Расскажите мне что-нибудь, – сказала она.
– Все, что вы хотите.
– Вы хоть раз пытались что-нибудь узнать о женщине, прежде чем ложились с ней в постель? Я не говорю о любви и прочих старомодных вещах. Я имею в виду простые человеческие отношения. Не сексуальные.
– Конечно, – так же непринужденно ответил Спенсер.
Мег повернулась и посмотрела на его освещенное луной лицо.
– В самом деле?
Он как-то застенчиво посмотрел на нее:
– Ну, вроде того.
Некоторое время оба молчали, а когда Спенсер заговорил, голос его был тихим – таким же, как эта ночь, подумала Мег.
– Вообще-то, чтобы узнать человека, не требуется слишком много времени. Взять, например, вас. Я уже очень много о вас знаю.
Мег вспомнила вопрос Хэнка Шоу о ее отце и мгновенно насторожилась:
– Что, например?
– Например, то, что вы любите свою работу больше, чем своего мужчину, – простите, что я так говорю. И что вы дьявольски горды; и еще что вы всегда готовы поссориться…
– Я вовсе не…
– …чего я не могу понять, учитывая вашу внешность. И что вы очень неодобрительно относитесь ко мне.
– Ну, нельзя сказать, что очень неодобрительно. Ведь я все-таки пришла к вам, разве не так?
– На минутку. Вы даже сейчас посматриваете в сторону выхода. Стоит мне только подняться и подойти к вам, как вы пулей вылетите отсюда.
На это Мег ничего не ответила.
– Поэтому я намерен остаться в этом кресле и разговаривать с вами – просто разговаривать столько времени, сколько вы пожелаете пробыть здесь. Или… – он потянулся к ней и взял ее руку, – ну, по крайней мере до восхода солнца.
Алессандро оторвал голову от подушки и осмотрелся. Его постель выглядела так, словно по ней пронесся торнадо. Простыни были скомканы, в пятнах, подушки разбросаны, на краю постели валялась пустая винная бутылка. В ногах, уткнувшись лицом ему в пах, лежала крупная блондинка, ее пышные волосы разметались по его бедрам. Рядом с ним, закинув одну ногу ему на грудь и демонстрируя все свои прелести, лежала миниатюрная смуглянка, похожая скорее на девочку. Лицо ее находилось между ног блондинки. Алессандро облизал пересохшие губы, ощутив вкус бренди и двух женщин, и ухмыльнулся. Это была славная ночь, она вполне стоила потраченных денег. Денег, принадлежавших Эштон. Он представил себе, как Эштон одна сидит на праздничном вечере, осаждаемая вопросами, где сейчас ее муж. Представил, как Мег Макдермот украдкой бросает взгляды на его пустующий стул.
Роскошная блондинка пошевелилась во сне. Он запустил пальцы в ее пышные волосы и почувствовал, что у нее приоткрылся рот, а у него началась эрекция.
Алессандро подумал, что Эштон пришлось спать одной в громадной металлической кровати и все время гадать, где он. Подумал о Мег Макдермот, которая мучилась от бессонницы в своем отеле, переживая, что упустила отличный шанс. Алессандро почувствовал, что полусонная блондинка зачмокала губами, и его пенис разбух от возбуждения и желания, которое подкреплялось стремлением отомстить сразу двум женщинам.
Глава 10
Эштон и Хэнк шли по темно-зеленому газону, засеянному бермудской травой, туда, где ряд стройных кокосовых пальм обозначал границу владений. Розовая полоска зари украшала горизонт. Трава, орошенная водой из дождевальной установки, была влажной, и обутые в туфли ноги Эштон промокли, так же как и отвороты брюк Хэнка. Они шли, держась за руки.
Вот она, ирония судьбы, размышлял Хэнк. Он контролирует целые империи, обладает огромной мощью, искушен в радостях жизни.
– Сейчас я чувствую себя пятнадцатилетним, – сказал он.
Эштон взглянула на него. На его сильной челюсти появилась темная щетина. Сама того не желая, она провела тыльной стороной ладони по его подбородку.
– Я тоже, – ответила она. – Хотя нет, это не так. В пятнадцать я была страшно несчастной.
Не зная подробностей, Хэнк в общих чертах представлял, что она имеет в виду.
– Я чувствую себя так, – сказала она, снова беря его за руку, – как хотела себя чувствовать, когда мне было пятнадцать. И вообще так, как всегда хотела себя чувствовать.
Дальше они шли молча. Когда проходили мимо гаража, оба бросили на него взгляд, чтобы проверить, на месте ли машина Алессандро. Машины там не оказалось, но об этом ни один из них ничего не сказал. Они вообще не упоминали имени Алессандро, отметила Эштон. Алессандро заварил всю эту кашу. Хэнк заметил его отсутствие и вступил в игру, она дала на это добро, но имени Алессандро они не произносили. Она даже не спросила, действительно ли он в Италии и вообще видел ли его Хэнк, а Хэнк, со своей стороны, тоже не затевал разговор на эту тему. Потому что дело вовсе не в Алессандро. Дело не в том, чтобы насолить и отомстить ему за жестокость. То есть начиналось именно с этого, но теперь уже не так. Ночью все изменилось. И изменилось кардинально.
Когда они дошли до террасы, Эштон остановилась и повернулась к нему. Они молча смотрели друг на друга. Хэнк повернул ее лицо к себе, и тогда произошло чудо. Он не сказал, что она красива. Этого Эштон не вынесла бы. Он просто смотрел на нее так, что Эштон поняла: она для него красива.
Хэнк обнял ее, она положила голову ему на грудь, и они стояли так до тех пор, пока солнечные лучи не блеснули над Атлантикой. Окружающий мир начал пробуждаться.
– Я не хочу отпускать тебя, – прошептал он, целуя ее волосы.
Эштон ничего не сказала. У нее не было на это ответа, потому что сейчас, когда ранним солнечным утром они стояли на террасе, она вдруг снова ощутила присутствие Алессандро, несмотря на то что муж был где-то далеко. Они вместе с Алессандро так построили свою жизнь. Обеты в церкви, полученный ею титул… Алессандро, его отцу, равно как и стае адвокатов, – всем все было ясно. Персональные пристрастия и грешки, споры и измены – все это приходило и проходило, но брак и имя Монтеверди были священны. Это было навечно или по крайней мере – до смерти.
Эштон поцеловала Хэнка, сделав это быстро, потому что боялась расплакаться, и скрылась в доме. Войдя в свою комнату, она подошла к застекленной двери и посмотрела во двор. Хэнк стоял на газоне и смотрел в окна спальни, каким-то образом догадавшись, где находятся ее окна.
Солнце поднялось уже высоко, когда Спенсер вернулся домой, после того как отвез Мег в отель. Ему пришла в голову мысль, что он видел много солнечных восходов в своей жизни, но редко смотрел на них такими ясными, чистыми глазами, если вообще смотрел. Бассейн сверкал, освещаемый ранним утренним солнцем, блестела роса на траве, в воздухе пахло свежестью. Это было красиво. Это было чертовски здорово!
