Книга Китайская цивилизация - Марсель Гране

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107

Налоговые меры императора Уди во многом объяснялись обеднением государства, разоренного своими победами. Над этой развалиной возвышались частные состояния, и финансовые феодалы добавляли свои злодейства к деяниям других крупных вассалов. К тому же если спекулянты образовывали мощные «незаконные сообщества», то и крупные вассалы были не из последних спекулянтов. Императорская налоговая политика главным образом вдохновлялась политическими соображениями: она стремилась ввести монаршее право, не прекращая разрушать право княжеское. Легисты вели эту работу с помощью финансовых подручных средств, обесценивания монет и неуравновешенности цен, что применялось одновременно для оправдания вводимых монополий. Так была образована общественная казна, причем это было сделано в ущерб частным сбережениям, включая и личную императорскую сокровищницу. С другой стороны, требовалось уравновесить бюджет. Он разрабатывался «с учетом жалованья чиновников и общественных расходов таким образом, чтобы определить размеры подушной подати». А войны, крупные работы, расходы по расселению людей на новых землях, увеличение численности гражданских чиновников и военных привели к разбуханию расходов, причем именно в тот момент, когда приобретает важность движимое имущество. Знаменательный факт: введение налогов на это движимое имущество отстаивалось новыми богатыми классами нации (промышленниками и торговцами), в то время как землевладельцы оставались сторонниками налогообложения крестьян и земли. Действительно, налог все еще не отличался от дани или подношения: он позволял приобрести знатность. Обогатившиеся коммерсанты и промышленники были готовы его уплачивать, соглашаясь даже на ограничение свободы торговли; они принимали и конкуренцию государства, и его законотворческую деятельность по уменьшению их доходов при условии, чтобы торговля перестала рассматриваться как позорящее занятие. Они мечтали о возможности становиться чиновниками. Ради того, чтобы им была открыта дорога к почестям, они вступали в борьбу с крупными землевладельцами и сторонниками наследственности должностей. В последних сохранялся старый дух феодальной знати. Они восставали против почестей, оказываемых в знак признания личных достоинств, кому бы те ни оказывались – профессиональным военным или служилым администраторам. Они решительно не допускали, чтобы заслугам отдавалось предпочтение перед рождением. Благодаря этому столкновению интересов постепенно устанавливался новый порядок. Со старым принципом, что верности государю в любом случае достаточно, сталкивался принцип использования компетентности. И некоторые умы, возвышаясь над мыслью о государе как простом создателе иерархического порядка, приходили к идее государства. В нем они видели не исключительно командное начало, а общерегулирующее учреждение.

В социальном, финансовом, денежном отношении обстановка была революционной. Обладай император Уди сколько-нибудь последовательным умом, он мог бы ею воспользоваться и создать при новом общественном порядке китайское государство. Своеобразное сочетание внутренних и внешних обстоятельств позволило бы китайскому общественному сознанию преодолеть феодальный дух. Но император рассуждал только о самом неотложном. Похоже, что он задумывался лишь о сиюминутном применении различных средств, отбрасываемых после того, как, достаточно послужив, они выглядели затрепанными, и новых людей, которых приносили в жертву сразу же после того, как они, в достаточной мере преуспев, приобретали личный авторитет. Из-за страхов самого деспота и близорукости императорских легистов Китай упустил редчайший случай стать прочным и организованным государством.

4. Цивилизаторская работа. По всей видимости, озабоченность созданием крепкого государства была слабее желания распространить китайскую цивилизацию. Император Уди великолепно поработал в этом направлении. Он предпринял попытку колонизировать земли народа из Ордоса; он начал заселение Ганьсу и Маньчжурии; вместе с бассейном реки Хуай и южным побережьем он окончательно приобрел для Китая весь громадный край Синей реки.

В 120 г. северная область излучины Желтой реки приняла, как мы видели, большое количество китайских переселенцев. Свыше ста тысяч человек были туда отправлены дополнительно: им поручалось соорудить длинную стену и ее охранять. Для орошения края с целью сделать его обитаемым предприняли попытку проложить там канал: он обошелся более чем в миллиард монет, и там трудились многие тьмы рабочих. Попробовали заниматься скотоводством. «Чиновники одалживали кобылиц, которых следовало вернуть через три года с жеребенком на каждые десять предоставленных лошадей». Специальным чиновникам было поручено разделить земли на владения, предоставляемые в кредит; объединившись в группы, они следили за поселенцами. Желание создать укрепление, господствовавшее над Центральной Монголией и затыкающее речную щель, через которую варвары проникали к самому сердцу Китая, было столь велико, что не останавливались перед расходами, достигавшими «невообразимых сумм».

Заселение маньчжурских земель Цанхай в 128–108 гг. велось с таким же упорством и было не менее дорогостоящим. Заинтересованность в этом прорыве на северо-восток была велика. Благодаря ему надеялись расколоть северных варваров. И действительно, вдоль всей восточной части Великой стены расселили врагов сюнну, воеточных хусцев. Рассчитывали, что в результате удастся установить господство над Печилийским заливом, а также над транспортными путями с Кореей. Это освоение северо-востока вызвало волнения в Чжили и Шаньдуне, ибо оно «разоряло страны Янь и Ци», то есть провинции, слабее других связанные с Китаем. Действительно, крупные вассалы востока были наибольшими интриганами. Их поползновения к независимости, по всей видимости, сопровождались политикой на море. Для того чтобы добиться их покорности, императору пришлось обзавестись собственным флотом и их изолировать. Он пытался установить контроль над Желтым морем и заселить южное побережье.

Князь с юга Шаньдуна очень хотел бы, чтобы император отказался от завоевания страны юэсцев. Император ответил не только тем, что осуществил намеченный захват, но еще и заселением бассейна реки Хуай. При этом он осуществил смешение племен. В 138 г. сюда перевезли 40 000 туземцев из Дунъоу (Чжэцзян), а в 110 г. – всех обитателей Дунъюэ. К тому же в 115 г. после наводнения сюда же привезли большую массу китайских поселенцев. Их было так много, что чиновники, отвечавшие за переселение, образовали на дороге своими экипажами «непрерывную цепь». С другой стороны, китайских переселенцев направляли на юг от Синей реки и первоначально кормили зерном, доставляемым из Сычуани. Канал, а именно Нинъ-ань, соединил между собой бассейны Сицзян и Янцзыцзян. Поход на Кантон совершался с помощью многопалубных кораблей с юга. Империя присоединила к себе народ моряков. Императорская власть прочно закрепилась по всему китайскому Востоку.

Весь бассейн Синей реки был организован в округа. Новых округов было образовано семнадцать. «Ими управляли в соответствии с давними обычаями. (С обитателей) не требовали ни налогов, ни повинностей». Расходы по переселению брали на себя старейшие соседние округа. Похоже, что ассимиляция протекала медленно, она требовала неторопливости и осторожности. Часто вспыхивали мятежи. Были проделаны крупные работы: соединивший реки Бао и Е канал установил связь между бассейнами рек Вэй и Хуанхэ с реками Хань и Янцзы. Этот огромный путь был продлен к юго-западу, дополнив созданную Цинь Ши Хуанди дорожную сеть. «Среди людей Цюн и Пе в южной Сычуани щедро раздавались подарки, чтобы получить их поддержку». Затем «самых смелых приглашали отправиться на освоение земель варваров Юга» (деньги предоставлялись старыми округами Сычуани).

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107