— Туфли! — Он выбирает из рассыпавшейся по полу груды одну коробку. — Тридцать восьмой?
Я киваю, и Люка подает мне пару туфель на высоком клиновидном каблуке с длинными серебряными ремешками.
— Вы этого ожидали?
— Ну, обычно я серебряное не…
— Я о Капри. Капри не обманул ваших ожиданий?
— Не знаю… Наверное, он выглядит лучше, чем я думала…
— Лучше выглядит?
— Более живописный, — говорю я. пытаясь собраться с мыслями. — Я была только в ресторане «Фаральони» и на Пьяццетте.
Да, кстати об экскурсии по острову…
— Остров маленький, но здесь много интересных людей, — замечает Люка. — Я уверен, вы с ними еще познакомитесь. Теперь волосы — по-моему, лучше убрать их назад, чтобы открыть лицо.
Я никогда не убираю волосы назад, но сопротивляться уже нет сил. Если он решит побрить мне голову под ноль, я не стану возражать.
Стоя лицом ко мне, он запускает свои сильные руки в мои волосы. Последний раз мужчина прикасался ко мне довольно давно, и то это был почтальон — я взяла у него ручку, чтобы расписаться за заказанную по каталогу одежду, — так что можете себе представить, какие у меня мурашки по спине побежали. Люка осторожно собирает непослушные локоны, но тут япо неосторожности издаю от удовольствия слабый стон инемедленно притворяюсь, будто закашлялась.
— С вами все хорошо?
— Нормально! — Глоток лимончелло — и все пройдет.
— У вас строптивые волосы, — говорит Люка, стараясь заставить их лежать спокойно.
— Я знаю, — виновато вздыхаю я.
— Нет, это потрясающе! Все, кто приезжает на Капри, всегда так безупречно одеты и причесаны, будто жизнь их безоблачна, а сами они — воплощенный идеал.
— Вам не нравятся идеальные люди? — Хорошее предзнаменование.
— Идеальными могут быть модели, фотографии, но в жизни должно быть иначе.
Может быть, у него не так и много общего с моей мамой.
— Вам не кажется, что в этом случае вам стоит сменить работу? — улыбаюсь я.
— Я не пытаюсь заставить людей выглядеть идеально, — протестует Люка. — Да, я хочу, чтобы мои клиенты хорошо выглядели и были уверены в себе, но я лишь помогаю им найти свой образ — тот, на который не надо будет тратить много сил. По-моему, об одежде надо забывать, как только ты ее надел.
Я расслабляю плечи и обещаю ногам, что очень скоро они вернутся в свои мешковатые штаны.
Люка легко проводит ладонью по моей щеке и вздыхает:
— Вы чудесно выглядите…
Я размышляю, стоит ли мне принять этот комплимент, как вдруг он добавляет:
— Ну что, а теперь — под покровы, тайно?
Я хлопаю глазами.
— Я, э…
— Я думаю, он имеет в виду — «под покровом тайны»! — спасает меня вернувшаяся мама — она входит в магазин с пакетом низкокалорийных сластей.
Я поворачиваюсь к ней.
— О. Ким, ты выглядишь великолепно! Как здорово, что ты наконец надела что-то цветное, пусть и бледное.
Я подхожу к зеркалу и ахаю. Я была уверена, что в этом костюме буду выглядеть необъятной, но на самом деле кажется, будто я сбросила в примерочной килограммов десять. У меня есть ноги! Я шевелю рукой, чтобы убедиться, что это я. Девушка в зеркале повторяет мое движение.
— Я выгляжу взрослой, — трогаю я свою новую прическу.
— Искушенной, — поправляет мама.
— О боже! — смеюсь я. — Вот она — дочь, о которой ты мечтала и которой у тебя никогда не было.
— Да, восхитительно, — говорит мама, и на глаза у нее едва не наворачиваются слезы.
— Смотри хорошенько, — предупреждаю я ее. — Такое не скоро повторится.
— Вам не нравится? — Люка искренне огорчен.
Вообще-то, нравится, но я не хочу, чтобы мама думала, будто теперь все так и останется.
— Сумочка! — вспоминает мама и хватает с витрины серебристую штуку, похожую на колбасу.
— Perfecto! — одобряет Люка. — Готова?
— Sì, агент Аморато! — Я щелкаю каблуками. — Пожелайте мне удачи.
— Buona fortuna,[55]— говорит Люка, целуя меня в щеку.
Похоже, в прошлой жизни я все-таки уже носила туфли на каблуках — я иду по улице, будто ступаю по облакам.
И только на подходе к «Аллегра» я начинаю нервничать. У меня этот трюк ни за что не пройдет. И пусть все этикетки на моей одежде — настоящие, но личность, которая прячется за ними, — подделка. Меня в секунду раскусят.
Я поворачиваю назад. Нет. Я должна это сделать. Я должна заслужить этот поцелуй в щеку.
Я набираю в легкие воздух и толкаю стеклянную дверь, повторяя про себя заклинание: «Я богатая. Я стильная. Я разбираюсь в моде». Чтобы не встречаться взглядом с девушкой за прилавком, которая ужасно похожа на куклу Синди, я снимаю со стойки первый попавшийся пиджак и тут же натыкаюсь взглядом на ценник. Я пытаюсь придать моему вытянувшемуся лицу выражение «Как дешево! Может, взять парочку?», потом прохожу дальше, но не успеваю даже дотронуться до воздушного шелкового топа цвета слоновой кости, как он соскальзывает с вешалки на пол. Черт. Меня бросает в жар, я нагибаюсь, чтобы поднять его, и тут вижу перед глазами пару гладких девичьих ножек, одетых в шелк.
— Prego![56]— Продавщица легко наклоняется, подхватывает топ, встряхивает и вешает обратно на вешалку с таким почтением, будто он соткан из волос самой Донателлы.
— Grazie. — Я не знаю, как модная элита обычно обращается с продавщицами — дружелюбно болтает или старается поскорее от них избавиться.
— Вы ищете что-то конкретное? — спрашивает продавщица, становясь так, чтобы загородить собой самый деликатный товар, как будто утешая перепуганные платья: «Не бойтесь, мамочка рядом. Злая тетка-покупательница вас больше не обидит».
— Вообще-то я… у вас есть новая коллекция Сарто?
— Нам привезли ее только сегодня, а вывесим мы ее завтра, — сухо отвечает она.
— О это будет уже слишком поздно. — Я всем свои видом выражаю разочарование.
Продавщица с сочувствием на меня смотрит и возвращается к кассе, цокая каблучками. Я уже готова признать поражение, как вдруг неожиданно для самой себя выдаю:
— Вы пользуетесь «Baby Doll» от Ив-Сен Лорана?
Она заинтригованно поднимает на меня глаза:
— Да.
— Обожаю этот запах, — говорю я. — Такой обворожительно сладкий — он вам подходит.
— Grazie! — Она невольно улыбается.
