— Это должен быть новый человек. Чтобы они не знали, что я с ним знаком. Только я не уверен, что эта партия к ним уже прибыла.
— Ким может все узнать, — возбужденно предлагает мама. — Они ее не знают, и возраст у нее подходящий.
Лицо Люка выражает: «Да, но…»
— Что? — спрашивает мама.
— Просто… — начинает Люка.
— Ну? — подбадриваю я.
— Простите меня, Ким, но вы не похожи на женщину, которая покупает одежду от известных кутюрье.
С этим не поспоришь.
— Разве что… — Мама оглядывает развешанную вокруг одежду.
— Нет, — возражаю я.
Все происходящее начинает напоминать мне очередную мамину попытку изменить мой стиль. Я не удивлюсь, если из-за кассы сейчас выпрыгнет Джанни, размахивая парикмахерскими ножницами.
— Мы могли бы… — подхватывает Люка, увлеченный маминой идеей.
— Нет! — Я непреклонна.
— Ну, всего на полчаса, — вкрадчиво уговаривает мама.
— Я думаю, ей очень подойдет Анна Молинари.[52]— говорит Люка.
Великолепно, черт побери. В кои-то веки я встречаю во плоти такого привлекательного мужчину, а он, оказывается, заодно с моей мамой.
Некоторое время они спорят, что мне надеть, — мама, как обычно, склонна к броским цветам и пестреньким рисункам, а Люка, надо отдать ему должное, признает, что, раз я настолько боюсь «походить на женщину», мне больше подойдет нечто классическое, спокойное.
— И без узоров, — умоляю я. — Я не выношу бисер и аппликации.
— Мы — тоже, — бормочет Люка и показывает мне прямое льняное платье без рукавов.
— Не могу. — Я качаю головой.
— Почему?
— Руки мешают, — отвечаю я.
Мама от стыда закрывает лицо ладонями.
— Как это? — Люка непонимающе хмурится.
Я пальцем показываю на свое дряблое предплечье.
— А, — кивает он и берет в руки невесомое летнее платьице с легким жакетом.
— Нет.
— Почему?
— Колени, — говорю я.
— Колени?
— Не заставляй меня показывать.
— А это?
— Живот.
— Это.
— Задница.
— Хорошо, — говорит Люка, поднимая руки. — Дайте подумать.
Он обходит вокруг меня. Никогда не чувствовала так отчетливо все недостатки своей фигуры.
— У вас тонкая талия.
— Только по сравнению с бедрами.
— Не мешайте, пожалуйста. У вас красивые ключицы. Хорошая грудь…
Я заливаюсь краской. Он ничего не упускает.
— Попробуем строгий брючный костюм без рубашки. Да?
Я все еще не могу оправиться от слов «Хорошая груды».
Мама подталкивает меня локтем.
— Ладно, — неохотно соглашаюсь я.
— Пожалуйста, наденьте это, — говорит Люка, снимая с вешалки костюм.
— Он зеленый.
— Не зеленый. Мятный, — настаивает он и добавляет: — Он подчеркнет цвет ваших глаз.
Я все еще колеблюсь.
— Тут есть еще лилово-розовый, — с готовностью подсказывает мама.
— И лимонный с оранжевыми отворотами, — поддразнивает Люка.
— Пусть мятный, — говорю я и заставляю себя улыбнуться.
Выйдя из примерочной, я обнаруживаю, что мамы нет.
— Она пошла в pasticceria.[53]— говорит Люка. — Купить пирожных.
Я приподнимаю бровь. Пирожные? Это все равно как если бы я выскочила на минутку за живительной порцией пророщенной пшеницы.
Теперь мы с Люка один на один, и я больше не чувствую себя куклой, которой играют как хотят. Вместо этого я попадаю в фантастическую историю, где фея-крестная, в образе знойного итальянца, наряжает меня на бал.
— Ну, и как вы себя чувствуете?
Если честно, я робею, волнуюсь и чувствую странное покалывание в местах, о существовании которых уже забыла.
— Нормально, — выдавливаю я. — Но я не привыкла носить такие облегающие вещи.
— Выпрямитесь, пожалуйста, — командует Люка.
Я осторожно расправляю плечи и откидываю голову.
— Умеете ходить на высоких каблуках? — спрашивает Люка, заметив, что мои штанины волочатся по полу.
Я бросаю возмущенный взгляд.
— Никаких проблем. У меня есть сандалии на толстой подошве. Они тоже подойдут. А теперь отпустите. — Люка разжимает мои пальцы, которыми я крепко держу ворот пиджака.
— Он расходится, — протестую я.
— Это сексапильно. — Он отступает на шаг и окидывает меня взглядом.
— У вас есть какая-нибудь рубашечка? — Подумать только, как я выразилась. Клео умерла бы от смеха.
— Если хотите, я могу подколоть пиджак, чтобы он не так сильно распахивался. Еще у меня есть красивое ожерелье, оно закроет большую часть вот этой области» — Люка легко дотрагивается до ложбинки под моими ключицами.
У меня такое чувство, будто фея Динь-Динь[54]посыпала меня своим волшебным порошком там, где его пальцы коснулись моей кожи.
— Хорошо? — спрашивает Люка.
Я поднимаю глаза: он задумчиво поглаживает бородку, и я замечаю, как контрастирует гладкая темная кожа его рук и светлая — под ногтями. Мне становится любопытно, проявляет ли он столько же обходительности, когда не одевает, а раздевает женщину? Или срывает с тебя одежды, будто они на липучке? И откуда только берутся такие мысли?
— Ким, так мне заколоть?
— А! Да, конечно…
Люка берет в одну руку булавку, а другую запускает мне за пазуху. Я внимательно рассматриваю потолок и стараюсь дышать спокойно. Постепенно я опускаю взгляд и смотрю теперь на растрепанные пряди его блестящих черных волос, на изогнутую линию скулы и идеально прямые густые ресницы.
— Вы надолго приехали на Капри? — спрашивает Люка, не вынимая руки у меня из-за пазухи.
— М-м… На неделю, наверное, — лепечу я и прошу про себя: «Предложи показать мне остров».
— Вы остановились в «Луне»?
— Да.
— Вот так! — говорит он, проверяя, не видно ли булавки. — Теперь ожерелье.
Люка застегивает его на моей шее, а потом расправляет каскады бусин у меня на груди. Его пальцы, будто первые теплые капли дождя на коже в жаркий летний день.
