Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Снова хруст древков и скрежет железа. Олег, напряжённо всматриваясь в битву, непроизвольно дёргал удила всхрапывающего коня — туда бы, в сечу! Только доводы Ратши, высказанные им ранее, удерживали князя: погибать ещё рано, надо столицу удержать. Сам Волк начинал волноваться: слишком мощно давили русы, грамотно меняли уставших в бою, не ломая рядов. Наверное, придётся раньше времени левым крылом сбочь ударить, а там Свенельд либо снова печенегов пошлёт, либо иные свежие силы. Ратша украдкой глядел на Олега: видит ли? Олег не видел, полагаясь на своего воеводу. Наступал тот момент битвы, когда ошибка полководца может привести к поражению. Ратша обернулся к Олегу:
— Я поведу ратных, что в тылу остались, в бой, мой стяг заставит полки продержаться дольше. Когда увидишь, что Ярополк все силы вводит, отводи чело, русы не будут преследовать, пока помощь не подойдёт.
Олег ответил «да», моргнув глазами на бледном, без кровинки, лице. Он мог себя показать на лихих ловах, на ратных учениях в бронях и шишаке, смог одолеть Люта Свенельда в поединке, но руководить ратью ему приходилось впервые. «А отец бы смог в мои годы!» — подумалось вдруг. Волк поддержал перепавшего[94]Олега:
— Не сомневайся, княже, выдержим!
И, обернувшись к дружине (все Святославовы, не подведут! Хоть всего — полторы сотни), молвил:
— За мной, братья! За князя!
Стяг поплыл над дружиной, что в стремительном беге не ломала рядов. Волк вклинился между челом и правым крылом, порядком потеснив русов, и казалось, что древляне всё же отгонят противника и поле останется за Олегом.
С холма, поросшего древними соснами, Свенельд наблюдал за битвой. Он сразу угадал замысел Волка и ждал переломного момента, когда Ратша в порядке захочет отступить. Мстислав всем существом находился сейчас в битве, чувствуя её изнутри, не замечая и вовсе забыв про Ярополка, что, также напрягая зрение, видел в секущемся клубке людей лишь бестолковость боя. Свенельд шевелил губами, будто заклинание читая. Когда Ратша с ближней дружиной попытался отсечь русов, обернулся к вестовому:
— Пора!
Громко затрубили рога, приводя в движение запасные свежие силы. Киевский комонный полк, изрядно поредевший в Святославовых войнах и среди которого были набранные некогда Святославом касоги[95], стремительно понёсся на правое крыло древлян — проломить, рассеять строй.
Ратша ворочался медведем, отбрасывая от себя чужое железо, сам врубаясь в мягкую плоть. Русы рвались к его стягу: не знал Волк, что за его голову назначена награда, и это было одной из причин остервенелой смелости русских ратников. Слишком быстро всё происходило. Он не заметил, а почувствовал, как истаяла его дружина, и некогда было подумать, отводит Олег ратных за стены или нет. Пелена усталости застилала глаза, хоровод оскаленных вражеских рож вокруг слился в единую полосу, дыхание со свистом вырывалось из груди. Кольчуга была порвана в нескольких местах, от многочисленных ударов по шелому в ушах звенело. Удар сбоку свалил его на колени, располосовав бронь. Волк услышал, как хрустнули собственные рёбра, и кровь рекой заструилась по телу. «Всё!» — мелькнула последняя, совсем не удивившая мысль.
В какой-то миг перевернулась битва, и всё пошло не так. Правое крыло, смятое и опрокинутое, побежало, гонимое русской конницей. Ревели дудки к отступлению. Олег, потеряв Ратшин стяг, силился понять, что происходит, когда пятившееся «чело» вовсе устремилось в бег.
— Стойте! Стойте! — голос князя потонул в грохоте битвы. Олег развернул коня в сторону крепости, ожёг плетью — только бы успеть задержать людей, пока русы не ворвались «на плечах» в отверстые ворота. Пропетляв вместе со стремянным меж посадских дворов, врезался грудью коня в толпу бегущих, что, побросав оружие, толпились уже на мосту, перекинутом через ров к воротам.
— Стойте!
Олег круто развернул коня, обнажив меч, готовый рубить своих, лишь бы остановить это безобразное и гибельное для них же самих бегство. Битва наступала и катилась оскаленными мордами коней, сверканием железа, орущими в безумстве боя ратными. Теснимые древляне, спасаясь от разящей стали, прыгали в ров, падали туда, пытаясь в отчаянии голыми руками отстоять свою жизнь. Звон клинков тонул в воплях боли и предсмертного ужаса убиваемых людей. Мост, казалось, прогнулся от столпившихся, лезущих напролом друг через друга к спасительному зеву крепости мужиков. Перед Олегом мелькали лица с одинаковыми, пустыми от безумного смертельного страха глазами, от того страха, что делает человека зверем, отчаянно рвущимся к единственной цели — выжить.
Конь, стеснённый со всех сторон, не мог ржать даже — только хрипел. Справа от Олега, не удержавшись на мосту, повалилось в ров сразу несколько мужиков. Князь почувствовал, что коня тоже заносит, рванул поводья, Олег попытался выровняться. Народ набивался всё теснее, и с моста валились уже целыми гроздьями. Олег, чувствуя, что ему не удержаться, попытался высвободить ногу из стремени, но не успел, грохнулся вниз вместе с животным, переломавшим себе ноги, с хрустом вывернув ногу князю. От нестерпимой боли стало темно в глазах, стоялая вода заливала лицо, попадая в рот и ноздри. Бившийся конь ржал с визгом, сверху падали и падали люди, что-то сильно сдавило грудь. Олег почувствовал на губах вкус крови, всё ещё пытался поднять голову, чтобы не захлебнуться. Сил не хватало ни стонать, ни даже дышать. Голову заволокло спасительным туманом уходящего сознания, когда отступает боль…
Во рву, будто большие черви, копошились тела, русы из луков стреляли прямо по ним. Со стен жидко и недружно вылетели стрелы, древлянских стрелков тут же погасил ответный ливень оперённой смерти. Откуда-то взялись лестницы на всякий случай, если осаждающие всё же успеют запереть ворота. Первые комонные уже ворвались в крепость. Ярополк со Свенельдом на рысях следовали за ратью. Русы сбрасывали с моста мёртвые тела, освобождая бегущим ратникам дорогу. Ярополк, всё больше думая об Олеге, которого должны взять живым, незаметно для себя пустил коня вскачь. Он видел, как ликовавшие воины насадили на копьё голову Волка и принесли Свенельду вместе с захваченным воеводским стягом. Стараясь не смотреть на страшный подарок, великий князь с тоскою подумал об участи брата, что, достойно отцу, наверняка сражался со всеми. Жив Олег, если погиб, ему бы тут же сказали.
В крепости творилась неподобь. Гася последние очаги сопротивления, ратные лезли в терема бояр, выволакивая оттуда сундуки, выпихивая древками копий челядь. Какой-то печенег, маслено улыбаясь, заарканил девку, и медленно, будто смакуя её ужас, наматывал ужище на согнутую руку, приближая девку к себе. В крепости стало тесно от скопившихся ратных, мычавшей и блеявшей перепуганной скотины и согнанных в стадо полоняников. На князя, в алом корзне, с поднятой стрелой шелома, в нерешительности остановившего коня, никто не обращал внимания. Ярополк крутил головой, ища хоть кого-нибудь из воевод.
— Варяжко! — не сразу узнал друга князь и сразу засыпал вопросами: — Олег где? Печенегов уйми, тебе под силу. Блуд куда делся?
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
