Церковь обеспокоилась делами в Киттиля только после того, как там действительно возникло нечто вроде религиозной секты. Часть людей, причислявших себя клееному племени, начала сторониться церкви, потому что в одном из наиболее распространенных мифов о троллях рассказывается об их бегстве в глухие леса, подальше от христианской веры и церковных колоколов. В тех местах, где, согласно легендам, обитают тролли, стали появляться следы жертвоприношений, напоминающие следы древнего лапландского культа каменных идолов. Люди, объявившие себя родичами дьявола, стали превращаться в негласных лидеров, их мнением руководствовались как в личных, так и в общественных делах. Сектанты верили, что тролли — это некие лесные божества, человек, по своему неразумию, прогнал их в глухие леса, но они сумели передать повстречавшимся им людям часть своих сверхъестественных способностей. Таким образом, родичей дьявола уважали вдвойне: они имели право входить в контакт с духами природы и при этом оставались в живых.
Ээрикки Несселиус услышал о новом культе и совершил краткую поездку в Киттиля. Большого успеха он не достиг, но добился того, что у жителей Киттиля надолго осталась репутация служителей темных сил. Стоит добавить, что именно эта репутация породила всплеск типичного сатанизма, возникшего в данном районе в 1980-х годах. Вера в родичей дьявола до сих пор встречается в Киттиля и других областях Лапландии, особенно среди людей старшего поколения.
АНГЕЛ
Я думал, что, получив страшный удар, он будет дрожать, как осиновый лист, но нет, он застыл, застыл, как деревянная кукла, которая, кажется, даже не дышит, и пока я держу его на руках и, тяжело вздыхая, укачиваю, пока из-под рукавов куртки и штанин тренировочного костюма смотрю, как из головы шатающегося Мартеса сквозь пальцы сочится и капает на пол кровь, я понимаю, что для Мартеса наши отношения — мои и Песси — стали яснее ясного.
MAPTEC
Тролль. Живой настоящий тролль. Я круглый идиот.
Вот они, все его достижения, во плоти. Успех развеется как дым, если это станет известно. Если завтра это появится в «Вечерней газете», кампании «Сталкер» конец.
Я хочу собственную кампанию.
Мне холодно, а сердце продолжает бешено колотиться.
Могу поспорить, что, когда за мной захлопнулась дверь, Ангел даже не посмотрел мне вслед. Он уткнулся в безобразную черную гриву, он вдыхает запах этого чудища — этой застывшей, черной как смоль, уродливой куклы.
ДОКТОР СПАЙДЕРМЕН
Когда среди ночи раздается телефонный звонок, я со вздохом признаюсь себе, что почти ждал этого.
АНГЕЛ
Паукайнен стоит в прихожей, уставившись на Песси и глубоко засунув руки в карманы поплиновой куртки. Он исподтишка ухмыляется, и мне хочется ударить его за это. Песси кажется совсем неживым, согнувшись пополам, он неподвижно сидит на том месте, где спрятался от проклятого Мартеса, напавшего на него с зонтиком.
Паук притрагивается к нему и, на минуту прижавшись своей большой собачьей башкой к его спине, вслушивается.
— Как ты его называешь? — Паук говорит тихо и почти ласково, но я улавливаю нотки демонического ликования, которые в этой ситуации страшно раздражают меня. — Чудо-мальчик Робин?
— Песси.
Паук истерически хохочет.
— Свари кофе, а потом немного поболтаем.
ДОКТОР СПАЙДЕРМЕН
Его тролль подобен частице ночи, которую кто-то вырезал из ландшафта и принес в дом. Это частица грозовой тьмы, черный ангел, дух природы.
Можно ли приручить тьму?
Может быть можно, если она совсем, совсем молода, достаточно беспомощна, достаточно слаба.
Маленький щеночек ночи.
АНГЕЛ
— Мне смутно вспоминается одна теория, — рассуждает Паук. Пар из кофейной чашки плывет по кухне, он задумчиво откусывает приготовленный мной бутерброд с паштетом, а у меня ноги дрожат под столом: сделай что-нибудь, сделай что-нибудь, сделай что-нибудь, дорогой Паукайнен. — Говорят, что это простой защитный механизм. Что-то вроде «обмирания» опоссумов. Под влиянием сильного испуга тролль не пытается убежать, а приходит в кататоническое состояние, в котором температура тела понижается и все жизненные функции замедляются. Он становится как будто замороженным. Это весьма распространенный способ самосохранения отдельных видов. Если кругом — глухая ночная тьма, его, полностью обездвиженного, действительно трудно заметить. Понизившаяся температура тела, вероятно, мешает обнаружить его по запаху или…
Я ставлю свою чашку с кофе на стол, потом снова берусь за нее, но не могу сделать ни одного глотка. Песси, согнувшись, сидит в углу прихожей, словно украденная из парка черная скульптура, блестящее произведение большого мастера, спрятанное среди курток и пропахших потом вещей.
— Он придет в себя?
— Какого дьявола я могу это знать? То, что я рассказал — только гипотеза, основанная на каких-то случайных наблюдениях и слухах. Этих животных никто всерьез не обследовал. И все-таки одну вещь это, может быть, объясняет.
— В сказках тролли при дневном свете превращаются в камни.
Спайдер смотрит на меня с удивлением, потом на его лице появляется самодовольная ухмылка.
— Очень хорошо. Сделаем вид, что понимаем, как возникла легенда… Так вот что я имел ввиду. Представь себе лес, девственную чащу, где бегает тролль. Он чувствует себя в опасности, на него охотятся, для него ведь не существует разницы — хотят ли его исследовать или убить, он только слышит, как вверху тарахтит мотор небольшого самолета или геликоптера — враг наступает с воздуха. И когда количество адреналина превышает определенную цифру — хопс — он замирает, становится неподвижным, как ветка дерева, прохладным, как ночь.
— Да, но что потом? — я бросаю взгляд в прихожую.
Песси слился с тенями. Чтобы различить его очертания, надо внимательно вглядываться, отыскивая его среди вещей, висящих на вешалке.
— Недаром же на них так трудно охотиться, недаром о них нет никаких точных данных, одни предположения. Даже термографы не дают никаких результатов, и никакие другие приборы — тоже. Подумай об этом.
ДОКТОР СПАЙДЕРМЕН
В прихожей упала куртка. Это шевельнулся тролль. Ангел поднимает взгляд от стола, в красных, налитых кровью глазах загорается надежда.
— Мне лучше уйти, чтобы он опять не разнервничался, — говорю я, снимаю пиджак со спинки стула, надеваю его и как можно более спокойно выхожу в прихожую, избегая лишних движений. Я действую в точности как в тех случаях, когда на прием приводят большую злую собаку.
— Я должен тебя предупредить, — говорю я низким голосом, потому что слышу, как в прихожей выходящий из оцепенения зверь тихонько, но быстро скребет когтем по паркету.
— Я с ним справлюсь, он очень умный и совсем ручной, — шепчет Ангел, но я прерываю его, делая усталый жест рукой.
