Истина — она ведь многолика, что для одного — правда, для другого — небылица. Бедный, наивный Мо Юй…
Она поднялась и бережно положила клинок на кровать. На одно лишь мгновение воин заметил во взгляде странных черных глаз сожаление, но эта эмоция довольно быстро погасла, уступив место равнодушию.
— Удачи, — бросив на воина насмешливый взгляд, она изобразила шутовской поклон. — Скоро увидимся. Только больше не теряй артефакт, я же могу и передумать с выбором своего фаворита. Женщины так непостоянны… Но ты и сам это знаешь. Теперь знаешь.
Незнакомка звонко рассмеялась. Задорный смех стих лишь когда в комнату ворвался песчаный вихрь, закружился вокруг беловолосой девушки, размывая очертания и без того хрупкой фигуры. Казалось, что вихрь стирает образ эфемерного существа из реальности, как вьюга, заметает следы путника свежим снегом. Когда стихия скрылась за окном, Мо Юй понял, что находится в покоях абсолютно один, если бы не Лу Сян, храп которого быстро нарушил иллюзию уединения. Девчонка бесследно исчезла, меч же так и остался лежать на его кровати, тускло поблескивая в сумрачном помещении. Все еще не веря в произошедшее, былой главнокомандующий приблизился к нему и дотронулся до рукояти. Клинок вспыхнул белым светом, будто обладал разумом и приветствовал истинного хозяина после долгой разлуки. Теперь ничего здесь воина не удерживало и ничто не препятствовало долгожданной мести.
Меч лежал в его руке так, словно никогда и не был украден. Мо Юй смотрел на острые грани и ловил себя на мысли, что не хочет знать каким образом странная ночная гостья отобрала меч у Тени. Мужчина был зол на воровку, но теперь это уже не имело смысла, меч вернулся.
— Надеюсь, она все-таки жива, — одними губами произнес он. — Она совершила ошибку, но эта ошибка не стоит ее жизни. Пусть лучше с ней все будет хорошо, пусть все у нее сложится лучше, чем у меня.
Мо Юй спрятал клинок в ножны и растянулся на кровати. Гнетущая пустота внутри, разочарование в том, что было некогда важно, не давали ему покоя. И спасительными для него стали мысли именно о неудавшейся воровке, о ее судьбе. К ней он не был привязан раньше, он не знал ее до пробуждения, так уж вышло, что теперь вся его жизнь разделилась на «до» и «после». И эти части были совершенно разными, не сопоставимыми. Воспоминания прошлой жизни причиняли боль, а в новой он знал лишь Тень, Цен Цана и низшего духа. Думать о Лу Сяне не было нужды, разгадывать загадки темного на сон грядущий, тоже не хотелось, так что оставалась лишь девушка, спасшая его из оков ледяного сна. В попытках заполнить чем-то свои мысли, он забылся тревожным сном.
* * *
Прежде чем за окном занялся рассвет, воин покинул дворец вместе с низшим духом, решив ни с кем не прощаться. Да и зачем? Отныне он стал для самых близких ненужным и чужим. В Арателе его больше никто не ждал. Да и ждал ли раньше? В этом воин сомневался.
Он подгонял коня, стремясь быстрее покинуть пределы империи, чтобы не вернуться и не прикончить Циня. Хорошо укоренившись, в душе росла ненависть — черная и непомерная. Разум отказывал принимать предательство единственного друга, скорее воспринимал продолжением старого кошмара. Злость внутри главнокомандующего клокотала, искала выход, но он, скрепя зубами, все-таки сдерживался, даже не смотря на то, что делать это было сложно. Теперь воин отчетливо понимал, что его друга просто душила зависть. Он всегда завидовал ему, всегда хотел занять место Мо Юя.
Отъехав вместе с Лу Сяном на приличное расстояние от столицы, мужчина обернулся и в последний раз взглянул на императорский дворец. Словно отдавая последнюю дань великому герою, утреннюю тишину нарушил пронзительный звук труб, возвещающий о начале нового дня.
Наконец лошади завернули за холмистую гряду, ведущую к царству Фан Фен Бея. На душе было тоскливо. Подул сильный ветер, поднялась дорожная пыль, безжалостно слепя путников. Мо Юй протер глаза и увидел преградившего им путь Цен Цана.
— Не успел соскучиться, вояка? Насладился пейзажами родного города и теплой встречей старых друзей? Сдается мне, насладился, — криво усмехнулся тот и, указывая на низшего духа, добавил. — О, смотрю ты себе питомца завел? Это чтоб веселее в дороге было?
* * *
От края до края раскинулась безжизненная степь, а впереди огромной змеей, распластавшей на согретом полуденным солнце камне все кольца своего огромного тела, вилась нескончаемая дорога. Ветер остервенело трепал траву, гнал по небу тяжелые серые облака, едва различимое дневное тепло безвозвратно пропадало в утреннем полумраке. Сколько пришлось отшагать миль, прежде чем она добралась до столицы, я не знала.
Мгновения ликования сменились разочарованием. Оказалось, былой главнокомандующий буквально несколько часов назад уже покинул Аратель. Расспросив стражника на воротах, в какую сторону направился Мо Юй, поспешила за ним. Совсем скоро состоится встреча, правда я не знала, как буду смотреть ему в глаза, что скажу в свое оправдание, станет ли он меня слушать?..
Не пройдя Испытание, я не могла вернуться в Храм, не хотела становиться стражем. Но также понимала, что так просто меня не отпустят. За мной пойдут мастера с простым заданием: вернуть живой или мертвой. Покорно склонять голову перед судьбой я не собиралась, умирать тоже. Но прожив всю свою жизнь в Храме, не знала никого в этом мире, не имела пристанища, друзей или даже просто знакомых, на верность которых можно было бы положиться. Мо Юй был единственным, на кого я могла надеяться, хотя и не знала, почему так решила. Наверное, всему виной интуиция да глупая надежда.
Да, я надеялась, что он выслушает, не прогонит и постарается понять.
Где искать воина я даже не представляла, но поразмыслив, решила, что с пустыми руками он вряд ли пойдет мстить Фан Фен Бею. Это верное самоубийство. Скорее всего, лишившись Ледяного клинка, он отправится в столицу, постарается вернуться к прошлой жизни. В этом, как оказалось, я не ошиблась, вот только немного припозднилась и не застала его в Арателе. Теперь мой путь лежал обратно на север. О том, что так и не смогу догнать воина, запрещала себе даже думать.
Устав, решила устроить привал. Стоянку пришлось разбить в небольшом овраге — уж лучше здесь, чем на открытой местности. Ноги гудели, сил почти не осталось. Разводить костер не стала, вместо этого достала из заплечного мешка уже успевшую зачерстветь лепешку и отправила ее в рот, запивая обильным количеством воды.
Наевшись, прикрыла глаза, но гнетущая тишина не
