на бедре. Не вспоминать моменты из прошлого, которое состояло из бесконечной фикции.
— У тебя какие-то проблемы, Юль? Учеба? Работа? Подруга?
Не верить в его заботу.
Не верить ему.
Снова смаргиваю. Делаю вдох, преодолевая сопротивление схлопнувшихся легких.
Улыбаюсь куда натужней.
— Нет. Брат…
Слава опять хмурится. А я ненавижу себя за то, что использую имя Владика в своих грязных играх. Но Слава в это поверит. А я с этого начну.
— Что с ним?
— Ничего, — улыбаюсь. — С уголовками он завязал. — На ужасную шутку Тарнавский не реагирует. А мне даже не обидно, что выставляю себя перед ним такой дурой. Поздно думать о производимом на него впечатлении. — Просто… Помнишь, я рассказывала тебе, что он познакомился с богатой девушкой.
— Помню.
Конечно, ты все помнишь. Потому что пока это имеет значение для тебя.
— Они снова договорились встретиться. Слишком быстро. Влад не успел собрать денег…
Замолкаю и хлопаю глазами.
Тарнавский тоже молчит. Потом я слышу:
— Он может начать подводить ее к правде…
Предложение вызывает первую за весь разговор искреннюю улыбку. Грустную. Безнадежную.
Ты тоже мог бы.
— Он верит, что у него получится подняться. Она вернется с учебы и…
— Все понимают, что не получится, Юль.
— Ну Сла-а-а-ав… — Я игриво бью его по плечу, а у самой внутри обвал конструкций. Заткнись и слушай. Не лезь в мою семью. Не унижай моих родных. Меня не унижай. — Я верю, что у него…
Вздыхает.
Ну вздыхай. Только тебе нельзя со мной слишком уж спорить. Ты от меня тоже зависим.
— Я хотела попросить у тебя… — Мнусь, имитируя неловкость. Играю ту, сравнение с которой меня очень оскорбило.
Мужские пальцы продолжают в том же темпе поглаживать бедро. Он подбадривает меня вполне логичным:
— Что?
Три. Два. Раз, Юль.
В кювет.
Выстреливаю взглядом в глаза и словами:
— Денег. Для брата.
Выражение лица Славы снова не меняется. Только и бумажник доставать он не торопится. Смотрит на меня. Размышляет. Возможно, оценивает.
Ядом по венам разносится собственная наглая, вульгарная даже, ложь. Мой план предельно прост: дать ему то, что он заслуживает. Соску, которая будет доить его. И неважно, что мне лично не нужны от него ни деньги, ни услуги, ни унижения.
Мне нужен был он. И все.
— Сколько?
Даже не верю сходу, что не ослышалась. Радоваться нечему, но чувствую эйфорию.
— Много.
— Сумму назови.
— Я не знаю сумму. Снять квартиру, машину, сводить в ресторан из тех, в которые ты водишь меня…
Слава снова смотрит мне в глаза. Я все сильнее убеждаюсь, что оценивает. Дальше — легонько подталкивает.
Я встаю и отступаю.
Он подходит к сейфу. Открывает его и достает оттуда пачку налички. Отсчитывает. Протягивает.
— Не фантики? Не меченые? — Шучу так, как мы с ним шутили, когда я думала, что наши отношения — партнерство. Не знаю, зачем делаю это сейчас.
Поднимаю глаза. Уголки губ Тарнавского поднимаются.
Не такая уж я дура, правда? Юмор иногда даже залетает.
— Нет. Реальная взятка.
На его шутку в "нашем" духе тоже реагирую. Улыбка вспыхивает и гаснет. Смотрю вниз — на купюры. Сжимаю их пальцами и тяну на себя.
Облизываю пересохшие губы.
Это было так просто…
— Юль, — поднимаю взгляд. — Ты неправа.
Слава отпускает купюры, я складываю их вдвое и прячу пухлую стопку за спиной.
Ты даже не представляешь, насколько я неправа.
Хлопаю ресницами и улыбаюсь, как пластмассовая кукла.
— Но у меня есть ты. И ты прав всегда, — поднимаюсь на носочки. Чмокаю Тарнавского в губы. Он придерживает меня за талию. Немного тянет, но ближе я не ступаю. Падаю на каблуки. Подмигиваю. — Нельзя. Вечером. Спасибо, котик. — Никогда так его не называла. Настоящую Юлю от такого тошнит. Потребительство. Лесть. Денежные отношения. Но я хочу дать ему именно это. И забрать хочу тоже много.
Не денег. Нет.
— Ты у меня самый лучший, — обхожу его и быстрым шагом к двери, отщелкиваю замок. Оглядываюсь и посылаю воздушный поцелуй.
Сердце выскакивает.
Захлопываю дверь — захлебываюсь гадливостью.
Я… Такая же тварь.
Смотрю на деньги в руках и ощущаю их, как комок грязи.
Они мне не нужны. И Владу они не нужны.
Нам не нужно ничего от этих людей.
Но я буду брать, чтобы цена его подлости в итоге показалась слишком высокой.
Глава 18
Юля
Я механически исполняю свои функции в зале судебных заседаний. Сам процесс идет фоном. Я в очередной раз благодарю провидение за то, что мое участие в нем нельзя назвать активным.
Сам процесс, мне кажется, сегодня какой-то нервный. Или это мой судья нервный?
Скашиваю взгляд и смотрю украдкой на профиль Тарнавского. Да. Он сегодня не вау-спокойный.
Это же хорошо, Юля? Да? Это же то, чего ты хочешь? Расшатать у него под ногами землю так же, как он расшатал под твоими?
Отвожу глаза и упираюсь в монитор компьютера.
У моей будущей мести, за которую я держусь, как за путеводную звезду, есть ряд ограничений.
Я в жизни не поспособствую его подставе. И я в жизни не наврежу его работе.
Он задел мою гордость, как женщины. Я задену его, как мужчину.
Станет ли легче? Не знаю. Посмотрим…
Дергаюсь и смаргиваю, когда стучит молоточек.
Стороны начинают шуршать бумагами, собираться.
А мы с судьей уходим в совещательную комнату, предварительно анонсировал дату оглашения решения. Оно, кстати, уже написано. Моя работа с кучей судейских правок и пометкой «умница».
Но это — формально. Фактически нас ждет его кабинет. И я туда, честно говоря, идти совсем не хочу.
Ступаю следом по коридору, стараясь не смотреть в широкую, укрытую темной мантией, спину. Он тормозит перед дверью в приемную и открывает ее для меня.
Забота. Почти приятно.
Я юркаю внутрь и откладываю одну из папок к себе на стол.
Слышу щелчок. Разворачиваюсь и смотрю на уровень верхней пуговицы мантии. Тянусь к ней пальцами. Начинаю расстегивать.
Не потому, что делать это по-прежнему тянет разросшиеся до невероятных размеров искренние чувства к нему, а потому, что он не должен заподозрить, что те самые чувства преобразились.
Любить, зная, что тебя обманывают — больно и гадко.
Мне — очень.
Чувствую лицом пристальный взгляд. Исполняю и эту свою «работу» механически.
— На сколько тебе к Смолину?
Сглатываю.
Быстро стреляю глазами вверх.
— На семь.
Меня снова позвали на точку.
У меня уже готова информация, которой должна буду поделиться. Все по плану. Все на мази.
Но Тарнавский почему-то на нервах.
Неужели что-то чувствует? Черт. Я же так стараюсь…
Сдергиваю
