его окончательно добило.
— Что с ней произошло? Куда она могла пойти без сумки? Я с ума с нею сойду!
— Да что у нее в этой сумке, что она не может без нее выйти? — спросил Доктор, не понимая паники Фомина. — Протезы что ли?..
Фомин дико посмотрел на Доктора.
— Ну, во-первых, там зеркало! — сказал он.
— И что? — все равно не понимал Доктор.
— Если женщина вышла из дому без зеркала, значит, из дома вышла уже не женщина, а конец всему! Это гибель цивилизации, Док! С ней что-то случилось!..
Он набрал Иринин номер телефона, потом сообразив, что поздно, бросил трубу, потом бегал по квартире и кричал, что все неприятности у него начались с появлением Доктора, исчезновение Ирины в том числе. В конце концов, он выдворил Доктора за дверь, мотивируя это тем, что Ирина вот-вот вернется…
Раздался звонок. Фомин не сразу сообразил, что звонок не телефонный. Что это? Ирина? Доктор? Менты?.. Он не мог понять сколько времени и что с ним, но чувствовал он себя несколько лучше, голова не отдавалась печальным звоном на каждый шаг, а только гремели звонкие колокольчики в такт дверному звонку…
За дверью стоял Доктор и захлопнуть ее не удалось, Доктор был гораздо свежее…
Он в ярости послал Доктора нах, вместе со всеми его дырами. Доктор вместо этого ушел на кухню, приняв вид иностранца перепутавшего «нах» с «на кух», потом удобно расположившись в кресле с газетами и кофе, включил радиоприемник. Жизнерадостный голос жокея сообщил, что концерт по заявкам продолжается, а Степан Петрович к этому моменту уже всю жизнь проработал в паровозном депо номер…
Доктор налил немного вина из бутылки, что снова оказалась на столике, попробовать.
— М-м, настоящее! — удивился он.
— У меня все настоящее, кроме будущего, — угрюмо заметил Фомин, одеваясь после душа, от этой привычки он не мог никак отучиться и это, среди множества примет наступающего алкоголизма, было единственной надеждой, что алкоголизм не пройдет. И еще ему казалось, что эта не та комната, в которой он заснул…
— Судя по твоему виду, ты куда-то собрался — только сачка не хватает, Паганель, — заметил он.
Вид у Доктора, за редким исключением, был всегда один: скучающий, но сейчас он скучал, как-то особенно вызывающе. Так и хотелось спросить: ну что, Онегин? ты зеваешь… — но останавливало опасение, что Доктор, проведя день у книжного развала, ответит сразу всей третьей главой «Онегина». И Фомин, осторожно неся похмельную голову, опустился в кресло с другой стороны журнального стола без цитаты.
— Я так понимаю, ты за мной?..
Не было сил ни бороться с этим, ни принять — апатия и бессилие.
— Ну, — раздумчиво начал Доктор, — два твоих замка в критической зоне, откровенно говоря, если ты сейчас не сдвинешься с места, тебе вообще п…ц!
И Доктор произнес одно из самых красивых и энергичных слов во Вселенной с восхищенно цыкающим окончанием. Чтобы Доктор так выражался…
Фомин вздохнул: ничего не изменилось!.. Тогда он налил полный бокал вина и жадно выпил. Вино неожиданной жаркой волной хлынуло в ничего не подозревающий голодный желудок — такая рань! — а потом со всего желудочно-печеночного размаха ударило ему в голову: накось!.. Голова зашумела как дремучий лес, он даже птиц услыхал, карканье. Несколько секунд он переживал это полуобморочное, но приятное ощущение полуинсульта. Потом стало хорошо и воинственно.
— А теперь Юля и Ирина просят передать для своих мальчиков — Кости и Володи — песню «Танго-кокаин» и желают им все-таки поменять половую ориентацию на них! — вещал ди-джей.
— Слушай, Док, может нам тоже поменять ориентацию? Ну что мы все время убегаем?
— А я и предлагаю, — меланхолично уронил Доктор, — давай догонять.
— Я все-таки не могу понять, откуда он взялся этот дурацкий замок? Из-за него я должен переться черте куда опять!
— Какая разница откуда он взялся! Скорее всего, ты его просто забыл. Главное, что его надо нейтрализовать!
— Найти бы мне эту сволочь, что позволила этой штуке подняться, башку бы снес!.. -
Хищно раздул ноздри Фомин, второй бокал сделал из него свирепого воина.
— Я не верю, чтобы я мог такое забыть. У меня не было экстренных ситуаций!
— Такое может сделать только иерарх. Насчет его башки…
— Ну в глаза ему посмотрю! В глаза-то ему можно посмотреть? Остались глаза-то?
Доктор усмехнулся.
— Можно, остались… они примерно такие же как у меня.
— Да у вас у всех там глаза помороженные. Господи, ну зачем я с вами связался?..
Кратковременный воинственный кураж Фомина сменился отчаянием.
— Перестань! Ты же знаешь, что все происходит так, как должно происходить.
— Конечно! Но вопрос этот мне все равно очень хочется задавать! Время от времени. И никто мне это не запретит! Чтобы вы понимали, какие вы сволочи, вся ваша Ассоциация! Вот скажи мне честно: на фига она нужна, если все равно пойдет в тартарары? Рано или поздно, но пойдет! Как всё! Ведь все равно дальше она не расширится, дно уже давит!.. Это как вдох. А потом последует выдох, и — «бедная тетя, как вы похудели!» Конец будет твоей Ассоциации! Никого не будет, ни Синклита, ни ее самой, ни тебя, кстати, что будет очень справедливо!
— Ну ты даешь! Я тебя предупредил, можно сказать, жизнь спасаю.
— А на фига ты меня предупредил? Предупредил он меня! Теперь я знаю, что сдохну. Скоро сдохну! Вот спасибо! Теперь, вместо того, чтобы жить и наслаждаться оставшееся время, я буду как ненормальный какой-то убиваться, спасая себе жизнь. И самое интересное, неизвестно, спасу ее или нет?
— Ты все? Тебе надо было снова идти в театр, а не в недвижимость!
— Не затыкай мне рот! Я еще не сказал тебе главного, что я никуда не пойду!
