на стороне, Фомин не выдержал и вышел.
— Ссучились! — сказал он Доктору. — В общак не додают!.. Уже о ментовке думают, пишут совместное коммюнике против оргпреступности… Нигде правды нет! — вздохнул он. — Даже у бандюков!
— А ты без фокусов не можешь? Ты же следы оставляешь, сам же потом напорешься и будешь удивляться!
— А я уже удивлен — утро, а я еще живой! А ведь могли замочить и следов не оставить, тебе на радость, — усмехнулся Фомин. — Куда ты теперь?
— А куда еще под утро? — удивился Доктор. — К тебе!
— Вот еще, там Ирина!
— Да ушла твоя Ирина давно!
— С чего ты взял?
— Кажется…
Фомин подозрительно посмотрел на Доктора, тот невинно улыбался, оборотень, а потом мечтательно произнес:
— Если бы я был женщиной, я бы от тебя давно ушел…
— Вот и иди!
— Ну хорошо, кофе-то ты мне можешь позволить выпить или и в этом откажешь?
6. Выход
Через несколько минут они были у Фомина. Ирины действительно не было. Обидели девочку. Даже не прибрала постель, ускользнула. Фомин огорченно вздохнул. Доктор внимательно обошел всю квартиру, принюхиваясь к каждому углу, посмотрел на взбитую, словно сливки, постель.
— Все битвы устраиваешь! — с усмешкой сказал он.
— Это не битвы, это соглашения, — поправил Фомин. — И что это ты тут расходился по комнатам, словно стартовую площадку ищешь? Не выйдет, лучше готовь свой кофе и проваливай!
Доктор пробормотал что-то насчет того, что проваливаться они теперь будут вместе и довольно часто, и ушел на кухню готовить кофе. Фомин же упал в кресло и обнаружил в нем любимый журнал Ирины, который они купили накануне вечером. Было странно, что Ирина его забыла, она же его даже не просмотрела. Вообще странно, что она ушла и ничего не сказала. Он ожесточенно потер лоб, как-то не по себе было. Сейчас бы поспать!..
Но последствия многодневного пития и отсутствие сна, порождали какое-то странное состояние лихорадочного и бессмысленного беспокойства, слова и действия «выскакивали» из него помимо воли, он сам порой поражался, какую чушь несет и более того, делает. Так ведут себя в преддверии белой горячки или с тяжелого похмелья. В такие минуты ему казалось, что он разваливается на какие-то части и осколки себя, ощущая одновременно и бессилие и наслаждение перед бездной хаоса внутри…
Он рассеянно листал дамский журнал, читая заголовки: «в постели с порнозвездой», «как похудеть и не заметить», «он, она, остальные на…» Вот значит, что читает Ирина!
Появился Доктор, хмыкнул на бутылку вина, которую они с Ириной открыли вчера. Или не вчера, а уже сегодня?..
— Вот! — сказал Фомин. — Посмотри, что пишут!
— В постели с порнозвездой… Когда я впервые вступила на съемочную площадку, то тут же испытала оргазм, — педерастическим голосом начал читать он. — Я поняла, это мое! Ну наконец-то я нашла способ зарабатывать деньги и получать кайф!..
— Как тебе это, Доктор? Это же шедевр!.. Только этот способ получения кайфа давно открыли проститутки, причем съемочная площадка у них везде, на каждой улице, они как-то честнее будут.
— Если Шекспир сказал: весь мир театр, то проститутки заявили: нет — весь мир съемочная площадка! И снимают себе. Получился не мир, а Хулливуд — Хуллиев лес, в переводе, и они в нем работают! Причем, они опередили кинематографистов примерно на тысячу лет. Так что лукавят эти порнозвезды, когда скрывают свое родство. Почему бы им не назваться, как они есть, проститутками, а, Док?.. А то «порнозве-озды»!..
— А вот другая… Мне повезло с первым партнером, который так усердно помогал, что у меня случился оргазм!.. — продолжал он тем же «тическим» голосом. — Я занимаюсь этим в основном из удовольствия. Было бы обидно делать это только за деньги. Мне не нравится, если я не достигаю на съемочной площадке оргазма, и для того, чтобы обеспечить его, я вызываю мужа… Вот это по-нашему, по-бразильски…
Фомин отпил вина из бутылки, что стояла на столике, рядом с креслом. У него началась похмельная лихорадка и говорильня, и он хотел ее сбить.
— Что молчишь? Опять что-то задумал, пришелец чертов?.. Понимаешь, она вызывает мужа, чтобы он помог ей достичь оргазма с другим. Вот для чего оказывается мужья-то!..
Доктор молчал, попивая кофе, и Фомину ничего не оставалось делать, как развивать эту мысль самому.
— Ну с мужем-то как раз понятно: «милый, я тебе изменяю, но сделать-то ты ничего не можешь, так как это приносит большие деньги и кайф обоим!» Только почему бы заодно не вызвать родителей и тем самым утолить, наконец, эдипову гидру. Еще лучше, конечно, детей, чтобы задушить эту гидру в зародыше! Черте что!.. И все какие-то причины выдвигают, а в конце концов все равно, все до единой, проговариваются о своем блядстве…
— А вот о грустном: «теперь мне очень редко хочется заниматься сексом», — ну просто крик души! Даже швейные машинки, оказывается, грустят!.. Значит такую фигню читает Ирина! Ясно!.. Доктор, ну что ты все молчишь?
Он встал и прошелся по комнате, его лихорадило до дрожи. Доктор потянулся к бутылке.
— Нет, нет, пить вино ты не будешь! — сказал Фомин, убирая бутылку под стол.
— А это что такое?! — безмерно удивился он, обнаружив под креслом сумочку Ирины.
— Ничего не понимаю! — бормотал он, разглядывая театральный черный ридикюль. — Как она могла уйти без него? Ну ладно без журнала своего любимого, это я еще могу кое-как понять — забыла… но без сумки?!
— А что здесь такого? — удивился в свою очередь и Доктор. — Почему она не может уйти без сумки?
— Док, ты вообще откуда? Там, где ты родился, были женщины? — Фомин потряс журналом и ридикюлем. — Ты можешь себе представить художника, который вышел на пленер без этюдника?..
Он повертел головой, словно ища еще что-нибудь, что бы
