хуже всего – доктору это не составило особого труда.
– Вы ведь с самого начала не планировали меня отпускать, да?
– Артур, будь это в ваших интересах, отпустила бы хоть сегодня.
– В моих интересах… – ядовито повторяю я.
– Конечно. Ваше благополучие – единственное, что меня волнует, – совершенно искренне заявляет Коделл. – Можете злиться, можете считать меня врагом, но я твердо знаю: каким бы невероятным это сейчас ни казалось, когда курс завершится и вы излечитесь, то вы еще скажете мне спасибо.
Опять это слово. «Излечитесь». Именно так описывал Монти Хан свое восстановление. Беспросветное горе, которое я испытывал до сих пор, теперь кажется божественной благодатью. Глубоко внутри, там, где еще саднит рана, я жажду вновь испытать эти ощущения. Но если, по мнению Коделл, у нас с Монти в целом сходные случаи, требующие сходного лечения, то я даже представить боюсь, что она со мной сотворит, прежде чем выпустит обратно в мир.
Мой взгляд устремляется к панорамному окну позади Коделл и скользит вдоль горизонта: холмы и долины на побережье Большой земли, знакомая рыбацкая деревушка, извилистые дороги, которые унесут меня подальше отсюда.
В груди медленно разгорается пламя давно утерянной решимости. Я даю слово себе, я обещаю тебе, что найду способ выбраться с этого острова до того, как манипуляции Коделл изменят меня до неузнаваемости.
Старательно изображая беспомощную злость, я склоняю голову в притворном принятии, а на самом деле удваиваю бдительность. Я подхожу к двери кабинета и, стоя на пороге, оборачиваюсь.
– Мне нужна нормальная обувь, черт возьми!
27 августа
Глава 17
«Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь…»
Покинув кабинет доктора Коделл, я провел тихий вечер и бессонную ночь. Конструктивный диалог между нами более невозможен. Ужин накануне прошел в молчании; длинный стол разделял нас, словно пропасть. Доктор, ни в малейшей степени не потревоженная дневными событиями, склонилась над планшетом. Виллнер колдовал на кухне. А я буравил глазами Коделл, которая помешивала бамбуковой ложкой куриный суп в миске, и поражался, как можно быть такой спокойной после всех кошмаров, которые случились за последние сутки.
Коделл доела лапшу, закрыла планшет крышкой и встала из-за стола.
– Завтра сессии не будет, – примиряющим тоном выговорила она. – У вас свободный день. Если что-то понадобится, обращайтесь к Виллнеру. Он все сделает. В разумных пределах, конечно.
Заметив, что я не удостоил ее ответом, Коделл решила закончить свою речь полной банальщиной:
– Этот место создано для исцеления, саморазвития и самопознания, мистер Мейсон. Оно может стать таковым и для вас, если пожелаете.
Я вернулся в свою комнату, где обнаружил на кровати бежевый спортивный костюм и пару кроссовок на липучках. Перед сном я вытащил из-под кровати твой снимок и нарочно долго на него смотрел, несмотря на тошноту, которая подкатывала волнами.
«Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь…»
На чистом августовском небе ярко сияет солнце. Мои кроссовки мерно ударяют по меловой дорожке, идущей вдоль берега, оставляя новые следы поверх тех, что я оставил на предыдущем круге. С бровей капает пот, тренировочный костюм липнет к мокрой коже, атрофированные мышцы дико болят всего лишь от получасовой нагрузки. Вот с чем мы имеем дело.
Полный круг по острову составляет 1160 моих шагов, между ангаром и южным порталом Призмолл-хауса 168 шагов, длина одной стены – 28 шагов. Ни веревки, ни шнурков у меня нет, а если я попрошу у Виллнера рулетку, вызову подозрения. К счастью, в свое время ты затащила меня в клуб любителей пешей ходьбы в южном Лондоне, и там мы узнали, что у каждого человека своя походка и что я покрываю 100 метров за 62 шага.
Каждый отрезок маршрута я прохожу по нескольку раз, чтобы усреднить количество шагов. Длина почти идеальной окружности острова составляет 1872 метра. Длина одной стены кубического здания – 44 метра. Между южным выходом из Призмолл-хауса и «De Anima» – 272 метра.
Далее я собираюсь спуститься в безупречно укомплектованный тренажерный зал, чтобы замерить скорость бега на беговой дорожке, но по предварительным прикидкам, если мне придется дать деру, я доберусь до ангара за 75 секунд.
Чтобы не думать о передряге, в которую угодил, я все утро крепко-накрепко запоминаю полученные цифры, создаю в голове максимально точную модель острова, анализирую доступные ресурсы, пытаясь понять, как с помощью этих данных устроить побег.
Кроме побережья Уэльса на юге, другой Большой земли не видно, островов рядом тоже нет. После часовой рекогносцировки местности я с трудом перевожу дух, но наконец вижу на горизонте несколько частных яхт и катеров береговой охраны. Правда, они редко проходят близко и не заметят мои сигналы о помощи.
Стараясь не обращать внимания на нестерпимое жжение в отвыкших от нагрузок мышцах, я размышляю об обитателях Призмолл-хауса. Судя по всему, эти двое усиленно делают вид, будто ни во что не вмешиваются. Доктора за время пробежки я ни разу не встретил. Иногда среди кустов виднелась мощная фигура ее помощника по хозяйству; тот поглядывал на меня мельком, желая убедиться, что я в порядке, и снова возвращался к насущным делам.
Однако чем больше я кружу по острову, тем ярче проступает одна закономерность: стоит мне приблизиться к ангару или ненароком свернуть к пляжу, рядом словно из-под земли вырастает Виллнер. Ясное дело, его обязанности по саду – лишь прикрытие. Такая работа позволяет беспрепятственно следить за каждым моим шагом.
Без сил останавливаюсь возле ангара и, переводя дух, заглядываю внутрь, в полумрак. Тонкие лучи света пронзают крышу сквозь щели, будто шпаги – ящик фокусника, и падают на громадный силуэт «De Anima». Расчеты расчетами, но первые крохи по-настоящему полезной информации таятся под темным сводом ангара. Насколько мне известно, «De Anima» – единственное средство, на котором можно самостоятельно покинуть остров. Двери на яхте, скорее всего, не заперты, спутниковый телефон только и ждет, чтобы я связался с Большой землей, а ключи наверняка в капитанской рубке.
Если мои сегодняшние действия можно объяснить тем, что я решил канализировать злость в занятия спортом, то визит в ангар, как ни крути, подозрителен. Даже если я проведу там совсем немного времени, мое исчезновение сразу же будет замечено,
