– со стеклянными глазами, все растрепанная и разъяренная. На минуту мне показалось, что они испугались. Офицеры были растеряны, они не знали, что делать. Я впервые себя так повела. Они даже не кричали. Они пытались как-то несмело меня успокоить через дверь. А я уже не могла остановиться. Я кричала: «Прочь от моей двери!» Я кричала: «Я не хочу никого видеть!» Я кричала: «Горите все в аду!»
Конечно, сейчас мне стыдно за свое поведение. Но тогда я не могла поступить иначе. Это был эмоциональный выброс. К тому же я боялась, что пункт «контрабанда» в моем деле может заставить судью ужесточить приговор. Они же не указали, что контрабанда – это бумажные полотенца. Орудие, сеющее смерть и разрушение. Смех, да и только.
Я узнала, что один из свидетелей по моему делу отказался от части своих показаний, связывавших меня с преступлением, которого я не совершала. Учитывая, что мой муж объявился, я решила отозвать свое ПЛИ – и вновь биться за себя в суде. Однако мой адвокат Джеффри не отвечает. Игнорирует. Он просто скрылся с радаров. Я искренне надеюсь, что это просто совпадение и что в ближайшие дни я смогу с ним связаться. У меня еще есть надежда. Также я надеюсь, что меня переведут в блок F, где публика намного спокойнее. Я очень устала от постоянных криков заключенных и провокаций охранников. Провокации очень простые – они периодически начинают громко обсуждать мое дело, находясь на своем посту. Едва ли это допустимо, ведь мое дело, по идее, проходит под грифом секретности. И остальные заключенные не ходят в берушах, они прислушиваются и начинают задавать мне кучу вопросов. И, конечно, Мариселла как член картеля начала проявлять ко мне удвоенный интерес. Неужели она решила, что мы с ней в некотором роде коллеги? Нет-нет, мне ничего этого не нужно.
Спокойствия не добавляет и поведение Лолиты. Я совершенно не понимаю, в чем ее проблема со мной. Недавно у нее была истерика. Она кричала, что я ей опостылела. Что ее бесит, что в тюрьме устраивают весь этот спектакль из-за одной меня. Что из-за меня и только из-за меня периодически закрывают весь блок. Что здесь и так несладко, а со мной по соседству – это сущий ад. Кажется, ее собираются переводить в блок F. Что ж, скатертью дорога, минус один кричащий элемент.
Сегодня я вновь «случайно» встретилась со своим бывшим мужем. И он улыбнулся. И мне стало не по себе. И у меня автоматически заныло тело, и все синяки, полученные мной здесь в первый же день, будто бы вновь проявились в самой своей болезненной форме.
Сентябрь – ноябрь, 2015 год. Синяки и кровоподтеки стали частым «украшением» не только моего тела, но и лица. Появлялось все больше сломанных костей, возникла деформация грудной клетки. Сотрясения мозга регистрировались в больницах с регулярностью в каждые один – два месяца. Появлялось все больше шрамов. Джо «старался», чтобы на лице следов не оставалось… Но он не всегда мог вовремя остановиться в своих садистских наклонностях… Либо что-то шло не по плану…
Например, однажды я в очередной раз попробовала убежать. Так как я была на расстоянии, где в один прыжок меня не остановить, Джо схватил подсвечник и кинул им мне в голову. Цель была достигнута, я остановилась… Результат – еще один шрам, на этот раз – между виском и левым глазом…
В первый год брака я часто пыталась убежать. Я убегала без всего, босая, просто чтобы избежать следующей секунды боли… Он всегда меня возвращал – сам или с чьей-то помощью. Однажды я вызвала полицию… Вот как это было.
В машине. Он кричит. Мне страшно, он практически не смотрит на дорогу. Я прошу его успокоиться, так как он за рулем. Кричит, чтобы я не говорила, что ему делать, он сам лучше знает, он взрослый человек, я ему не мать, я ему не босс… Приводит все эти аргументы, его тон все выше и выше, вена на шее надувается все сильнее. Я понимаю, что его агрессия растет с каждым из аргументов. Вдруг он одной рукой выхватывает электрошокер из двери… Разряд, сводит зубы и ужасно хочется в туалет по-маленькому… Он продолжает что-то кричать, я практически теряю сознание… Понимаю, что сейчас будет еще разряд. Я дважды дергаю ручку машины… Блокировка снята, дверь открылась… Джо начинает снижать скорость, но я просто вываливаюсь из машины на дорогу… Мне наплевать на ссадины. Я хочу избежать общего пространства с ним и с его очередной игрушкой, мне нужен свежий воздух. Машина останавливается, я приподнимаюсь на дороге, чтобы сесть. Он кричит, чтобы я садилась в машину. Я отказываюсь. Он не выходит из машины, чтобы поднять меня и усадить в нее, потому что это привлечет слишком много ненужного внимания. К этому времени он уже научил меня, как в случае чего отвечать на вопросы различных людей о синяках и травмах. Он уже выбил из меня «спесь». Он уже вбил мне в голову, что я никому не нужна, что мне никто не поможет, что он меня везде найдет. Он уже научил меня быть покорной во всем… Практически… Уезжает. Я встала. Документов нет, денег нет, ключей от дома нет, телефон есть, но работает только от Wi-Fi… Единственный номер, который могу набрать – 911 (служба спасения). Медленно иду в сторону дома…
Дверь заперта. Джо внутри. Не открывает. На улице +40. Хочу пить. Все тело болит. Ужасная слабость. Я устала от такого существования. Я понимаю, что нахожусь в плену. У меня секундный порыв храбрости, и я набираю 911. Приезжают полиция и скорая. Я рассказываю все честно о произошедшем. На что офицер спрашивает, буду ли я писать заявление на супруга. Рассказывает, чем это обернется для Джо. Мне становится его жалко. Он ведь уже был в тюрьме раньше…
Прошу их просто помочь мне, чтобы я смогла попасть в дом. На что мне говорят, что мой супруг – резидент этого дома, он внутри, это его право – не открывать. У них нет оснований для того, чтобы выбивать дверь. Они не знают наверняка, в зарегистрированном ли мы браке. Я русская. И у меня при себе нет ни-че-го. Уезжают. Я поняла, что помощь от властей не придет. Скорая увозит меня в госпиталь…
8
Меня наконец-то перевели в блок F. И я рада. От этих криков, беспринципности, отсутствия морали и минимальных манер у меня уже начала болеть голова ввиду постоянного напряжения и контроля своих эмоций. Здесь же – совсем
