не пришлось: осмотрев раны, он сказал, что возьмется. Так что все осталось по-прежнему: девка продолжала бегать по двору, а десятки мужских глаз продолжали ее облизывать. Винить своих бойцов в этом Рорику было трудно, поскольку ему самому частенько хотелось затащить ее в сарай.
Жрец все понимал и внучку без присмотра отпускал неохотно, но лечение требовало от него слишком много сил. Нередко он сам больше напоминал труп, и тогда все держалось на Иране. Она выхаживала деда, раненых, готовила еду, стирала и ходила за водой, и в это время защитой ей служила только слава лесной колдуньи.
* * *
Ольгерд со всем молодняком толпились на ристалище. Здесь Фарлан, по просьбе конунга «поучить недорослей уму-разуму», должен был поделиться боевым опытом. Специальная круглая площадка за главным домом была засыпана песком и окружена невысокой изгородью. Молодежь, громыхая деревянными щитами и мечами, больше смеялась и подшучивала, чем слушала венда. Черный был мужем некрупным, на полголовы ниже многих собравшихся парней, и глупый максимализм юности ставил на первое впечатление, а это был любимый, начальный урок Фарлана.
— Если у вас есть время приглядеться к противнику, — не обращая внимание на галдеж, венд говорил громко и уверенно, — не смотрите на размеры — в первую очередь обратите внимание на походку.
В ответ из толпы здоровенный парень насмешливо выкрикнул:
— Что он, девка, что ли? На кой нам его походка?
«Так, вот и первая жертва», — со злорадством подумал Ольгерд — он этот урок уже проходил, и не раз.
Фарлан пристально посмотрел на крикуна.
— Зачем, говоришь? — Он поманил крикуна пальцем. — Давай в круг! Пройдись, а я скажу, чего ты сто́ишь.
Здоровяк, расталкивая товарищей, вышел вперед. Парень уже не единожды бывал в бою и силу свою знал. Он и сейчас, красуясь голым торсом, возвышался горой над низкорослым вендом.
Черный сделал приглашающий жест.
— Ну, давай. Давай пройдись, а мы посмотрим.
Юный воин, немного смущаясь и недовольно ворча, прошелся туда-сюда перед строем. Фарлан остановил его движением руки и обратился к остальным:
— Кто хочет высказаться?
Желающих не нашлось, лишь кто-то выкрикнул из толпы:
— Чего говорить-то? Ходит и ходит!
Черный приосанился с довольным видом — экземпляр был уж очень удачный.
— Раз добровольцев нет, то я вам скажу. Первое и очевидное — он правша.
Строй ответил дружным смехом:
— Это мы и сами видим!
Фарлан подождал, пока смешки утихнут.
— Пойдем дальше. Смотрите на левую ногу: чуть заметно приволакивает, значит, когда-то был перелом. Эта нога — его уязвимое место, да и устанет она быстрее. Дальше! Сутулится и заваливается вправо: был бы левша, так и ничего, а правше это сильно мешает. Еще руки у него длинные и тяжелые — значит, стоит ему отвлечься, щит сползет вниз.
Парень задиристо усмехнулся:
— Вот ты наговорил! А сам-то попробовать не хочешь?
Здоровяк встал в стойку, и Черный улыбнулся — продолжение урока требовало именно этой фразы.
— Отчего же не попробовать? Только давай так: ты возьмешь вот это. — Венд выбрал боевой меч и бросил его парню. — А я как-нибудь вот с этим. — Фарлан подобрал с земли суковатую палку толщиной в руку.
Парень ловко поймал клинок за рукоять и удивленно посмотрел на венда с палкой. Не найдя никакого подвоха, он ухмыльнулся:
— Зарублю ведь.
Отстегнув ножны с мечом, Фарлан иронично растянул губы:
— Зарубишь так зарубишь, но давай вот как мы поступим: если хоть царапину сможешь на мне оставить, то он твой. — Черный резко вытащил блеснувший на солнце клинок, и все, кто был на ристалище, залюбовались превосходной руголандской сталью.
Парень набычился и завелся — унижение было прилюдным.
— Ладно. Не обессудь только, венд.
Он крутанул в руке меч и закрылся щитом. Молодежь возбужденно растянулась по кругу — всем хотелось быть как можно ближе.
Ольгерд суетиться не стал, весь спектакль он уже видел неоднократно. Девиз Фарлана — найди у врага слабое место, — давно уже стал его собственным. Юноша заговорщицки улыбнулся своему наставнику и отметил, как подошли Рорик и Озмун. Развлечений в городе было немного, и пропустить такое было бы непростительным. Еще где-то на границе зрения мелькнула серая тень, он не разглядел кто, но его мозг сразу выдал: Ирана с бельем пошла на озеро.
Противники двинулись по кругу, контролируя каждое движение друг друга. Сверстники шумно поддерживали парня, науськивая и мешая тому сосредоточиться. Как и ожидал Фарлан, здоровяк долго раздумывать не стал: лишь только дистанция позволила, он размахнулся и нанес удар. Венд мог бы все закончить сейчас, но урок должен быть максимально доходчивым. Черный сделал вид, что собирается принять удар на щит, но в последний момент уклонился. Парень не совладал с инерцией и на мгновение раскрылся. Палка тут же болезненно тюкнула его по затылку. Унижение было чудовищным! Отрок отскочил и с яростью ринулся снова. Фарлан продемонстрировал тот же прием еще раз, ушел влево, и парень вновь опоздал. Зато деревяшка венда была тут как тут, и конец ее с силой вошел задире под ребра. Лицо здоровяка скривилось от боли, а тот, кто слушал Фарлана до этого, увидел его слова на деле. Молодежь притихла, зато боец на ристалище, ослепленный унижением, взревел от бешенства. Он бросился вперед, высоко подняв щит, прикрывая голову и корпус. Это была развязка: палка ударила в левую, поврежденную голень, нога непроизвольно вывернулась, и здоровый, полный сил молодой мужчина рухнул на землю как подкошенный. Фарлан, наступив ему на руку, выбил из нее меч: опыт подсказывал, что нравоучения лучше читать разоруженному противнику.
Дальше Ольгерд смотреть не стал. Он осторожно вышел из толпы и направился к озеру. Ирана нашлась недалеко от ворот: она стирала на плоских, вылизанных волнами камнях. Исполинские валуны, отполированные, как инструментом мастера, ровными плитами уходили под воду. Лучшее место как для стирки, так и для спуска ладьи на воду, поэтому именно здесь и стоял вытащенный на зимовку флот Истигарда.
Пройдя мимо перевернутых лодок и драккаров, Ольгерд подошел к девушке. Занятая стиркой, она не услышала его шагов и, нагнувшись над водой, продолжала полоскать белье. Обтянутая тканью задница и обнаженные женские лодыжки в один миг вызвали у юноши мысли, заставившие его покраснеть и излишне громко крикнуть:
— Здравствуй!
Ирана вздрогнула от неожиданности и повернулась, в руке ее блеснул нож.
— Фу ты, демон, напугал до смерти!
Ольгерд смущенно пожал плечами.
— Я не хотел. Ты
