в небольшой кабинетик. Сняла верхнюю одежду и осмотрелась, кабинет пустовал, бывшая хозяйка угла на пенсию, много материала вывезла с собой, но тем не менее инструмента для работы было достаточно.
Расписание групповых занятий лежало на столе. Лена встряхнула волосами, собрала их в высокий хвост, смахнула с пиджака несуществующие пылинки и отправилась навстречу своим страхам.
Артём был зол, нет, не просто зол, его прямо на куски разрывало от гнева. Как можно быть такой упёртой, нет это даже не упёртость, дурость в чистом виде. Ни к каким родителям на две недели Лена не собиралась, это он и сразу подозревал, но чтобы сподобиться на такое, этого он себе в самых страшных кошмарах представить не мог.
Отпуск для Артема закончился ровно в тот момент, когда при заселении в отель в двухкомнатном номере, который они себе с Варварой забронировали, нарисовалась Марина. Давно не виделись, не прошло и полгода, как говорится.
Артём в восторг от такого соседства не пришёл, а бывшая жена съезжать отказалась наотрез. Пришлось им с Варварой ютиться в детской, Варька – на кровати, а он на диванчике, принесенном сотрудниками отеля. Делить с Мариной одну кровать он не собирался, не такой дурак все же.
Ему бы сразу развернуться и ехать в аэропорт, как только ее увидел, но нет же, он заглянул в Варькины глаза, светящиеся надеждой и дрогнул. Какая бы Марина не была, но для Варьки она мать, этого не изменят их личные отношения, расстояния и даже время, которое они не виделись.
Маринкин восторг от встречи с дочерью прошёл ровно на второй день. Понятно, что в развитии ребёнка произошёл значительный прогресс, но она все же оставалась маленьким ребёнком с плохоработающими конечностями.
В ресторан с ней не пойдёшь, в ночной клуб тем более, с аниматором в компании других детей одну не оставишь, а с няней она итак жила целых три месяца.
Артём, в отличие от Марины и брал этот отпуск специально, чтобы побыть с дочерью, он правда хотел, чтобы и Лена с ними была, и вовсе не в качестве гувернантки. Он все понимал, что фактически Ленка тянула все лето Варьку одна и имела право на отдых, вот и лежала бы возле бассейна, грела ножки, хлюпалась в воде, а с Варварой он бы и сам справился. Зато все рядом, вместе, укладывали бы вечером Варвару спать и сидели на балконе за бокальчиком вина, любуясь звездным небом, отражающимся искорками в ночном море.
Не случилось вечерних посиделок, Лена ни поехала, а с Мариной он и сам пить ни за что бы не стал. На третий день, наблюдая в глазах дочери безграничную тоску от того, что мать родная с ней пообщалась всего пару часов, а дальше методично крутилась возле него, отмахиваясь от Варьки, как от надоедливого насекомого, он принял волевое решение.
Вручил Марине ключи от номера, поменял билеты и полетел домой. Варька веселее не стала, замкнулась и молчала. У Артема сердце на куски рвалось, он прижимал к себе ребёнка, превратившегося в восковую куклу, и понимал, что все, край, с Мариной он разведётся, даже если та его оставит без штанов, как-нибудь они проживут. Но родительских прав он ее лишит и чувства дочери в грязь втаптывать не позволит.
Артём надеялся, что дома Варвара в привычной обстановке немного отойдёт, повеселеет, Лена, если дома сумеет ее растормошить.
По прилёту его ждал очередной оболом, никакой Лены дома не было, короткий и содержательный опрос тети Вали показал, что отправилась эта звезда на работу. На работу, твою ж мать! Артём из дома сорвался резко, оставив Варвару с тёткой. Понятно, что оставлять сейчас дочь не стоило, но вытащить эту балду казалось важнее.
Глава 30
Не смогла, она не смогла, зря ей батюшка пытался донести какие-то теории. Нет у неё никакой миссии, никчемное она существо.
В горле стоял противный ком, мешающий сделать вдох, кислорода не хватало катастрофически, влажный осенний воздух, наполненный вроде бы свежестью и призванный охладить все вокруг, казался раскалёнными иглами, впивающимися в кожу. Пальто она не застегивала, шапку тоже не надевала, да и не помнит, взяла ли ее вообще, Лена и пальто накинула просто на автомате. Слёзы не застилали глаза, они противно жгли, хуже кислоты, встав где-то в уголках глаз, или их так раздувал осенний ветер.
Сейчас ещё немного и подкатит противная горечь, слюни сглатывать станет невозможно, потом будет печь в груди и здравствуй, дорогая подруга, истерика, давно не виделись.
Единственное, что Лена стремилась сделать, это уйти подальше от детского сада и в принципе от людей, видеть никого не хотелось, помощи тем более, да и чем они помогут, расстройство психики по щелчку не проходит.
Только бы на ногах устоять, стучала в мозгу настойчивая мысль, упадёт, забьётся в истерическом приступе, кто-нибудь сердобольный вызовет скорую и все, желтый домик с мягкими стенами станет Леночке пристанищем, в ее случае последним. Нет, тогда уж лучше сама, батюшка говорил, что уйти из жизни не по божьей воле – это грех, но она на звание святой и не претендует.
Только бы дойти. Хотя куда дойти Лена и сама не знала, просто шла вперёд по незнакомой улице.
Артём опоздал, ни в каком детском саду Лены не было, воспитатели, в группе которых новый дефектолог должна была проводить занятия только развели руками, мол ничего не поняли, вела занятие, вроде бы неплохо, но к концу сильно побледнела, начало лихорадить, попросила сегодня закончить пораньше, развернулась и ушла. Из кабинета вышла, а куда направилась никто не знает. Пробовали позвонить, трубку не берет.
Артём зашёл в кабинет, на столе которого лежал оставленный телефон и серебристый берет. Подхватил оставленные вещи и мимо недоумевающих сотрудников, во главе с заведующей вышел прочь.
По дороге к машине набрал номер Лениной подруги, та ответила через несколько гудков:
– Слушаю.
– Наталья, Лена не у вас? – начал без предисловий.
– Не у меня, – сухо ответила Наталья, – у меня сейчас на приеме совсем другой пациент, вам консультацию нужно срочно? Хорошо, сейчас я выйду в другой кабинет, там,
