смотрел не прямо, а в землю.
Возле железного монстра, который подбил Леонид, суетилось несколько тёмных фигур. Санитары фашистов спасали камрадов, раненых в коротком бою между танками.
Меж тем, с советских позиций, не переставая, стреляли по фрицам. Красноармейцы старались, перебить тех врагов, что оказались на открытом пространстве. Прикрывая своих panzersoldat, гитлеровцы им отвечали ураганным огнём.
«Молодец, Леонид! — подумал Григорий. — Мало того, что не дал фрицам забрать подорванную бронемашину, так умудрился ещё одну повредить. Теперь не скоро они встанут в строй».
Затем, все мысли парня ушли неизвестно куда. Он сосредоточился только на том, чтобы, как можно скорей, доползти до своих рубежей. Так он и двигался очень долгое время. Наконец, кто-то подхватил его за плечи и локти, и втащил в знакомый окоп. Следом за ним, внизу оказался напарник, так и не пришедший в сознание.
Задыхаясь, как после быстрого бега, Григорий едва прохрипел пересохшим от напряжения ртом:
— Развяжите ему руки скорее, наверное, совсем затекли.
Кто-то из сослуживцев начал распутывать небольшую «верёвку», стягивающую запястья танкиста. Стараясь остановить алую кровь, текущую со лба Леонида, другой боец достал из заплечного «сидора» какую-то тряпку. Он наклонился над раненым и обмотал ему голову. Третий сунул Григорию открытую фляжку с водой. Четвёртый побежал к блиндажу докладывать командиру о том, что «добровольцы» вернулись в расположение части.
Скоро пришёл запыхавшийся от ходьбы лейтенант. Он опустился на корточки возле Григория, привалившегося к стенке окопа, крепко пожал ему руку и благодарно сказал:
— Спасибо за службу, солдат. Я уже позвонил в штаб полка и доложил, что вы сожгли захваченный танк и подбили ещё один, точно такой же «Т-2». Там мне сказали, чтобы на вас двоих я написал представление к ордену «Красной звезды». Они обещали не тянуть с награждением.
Вместо того, чтобы браво ответить: «Служу трудовому народу», Григорий вдруг выпалил:
— А как же остальные четыре бойца? Без них мы не смогли бы, отбить этот танк, — и он в двух словах рассказал, как было дело на нейтральной земле.
Ротный печально вздохнул, хотел было перекреститься, но вовремя вспомнил, что он комсомолец, и вместо этого, снял серую от пыли фуражку. Красноармейцы, что находились поблизости, последовали примеру начальника и стянули с себя бескозырки с пилотками. Офицер чуть помолчал и смущённо сказал:
— Представлю их на медаль «За отвагу», — он посмотрел на героя сражения, который внезапно очнулся, и строго добавил: — Леонида немедленно отвезти в медсанбат.
Из соседней землянки принесли плащ-палатку. Четыре бойца расстелили её на дне траншеи, подхватили танкиста за руки, за ноги и весьма аккуратно положили его на брезент.
Григорий подошёл к нему ближе и пожал вялую, почти что, безжизненную ладонь молодого напарника.
— Лечись и поскорей выздоравливай, — сказал он на прощание: — Рана у тебя пустяковая. Зашьют кожу на лбу, даже шрама потом не останется.
— Спасибо, что вытащил Гриша. Говорил же тебе, не суждено мне погибнуть в каком-нибудь танке. Значит, мне повезёт, умру на открытом пространстве. — слабым голосом выдавил, до синевы бледный сержант. Голова у него сильно кружилась, глаза то и дело закатывались. От полученного сотрясения мозга, он снова лишился сознания. –
Четыре солдата подняли за углы плащ-палатку и, пригибаясь к земле, потащили танкиста в тыл советских позиций. Григорий проводил взглядом бойцов, и хотел сесть на приступку, сооружённую у стенки окопа. Откуда-то появился пожилой старшина. Михалыч чуть наклонился к Григорию и тихо сказал:
— Иди-ка, сынок, в мой блиндаж. Я там для вас каши немного оставил. Как знал, что кто-то вёрнется назад. Поешь и поспишь там немного, пока ещё тихо.
Парень благодарно кивнул и двинулся вслед за заместителем роты по хозяйственной части.
Ближе к полудню, опять началась мощная артподготовка, а за ней сразу последовала очередная атака фашистов. Услышав грохот стрельбы, Григорий проснулся, и очумело потряс головой. Он отогнал остатки глубокого сна, вскочил с жёсткой лежанки и схватил свою трёхлинейку, стоявшую у него в изголовье.
Поправляя мятую форму, боец выскочил из блиндажа старшины и вернулся на прежнее место в траншее. Там, вместе с солдатами роты, парень продолжил оборонять Севастополь, военную базу Черноморского флота.
Война совершенно не походила на то, что показывали в популярном советском кино или описывали в тогдашних газетах и книгах. Отличие яркого вымысла от прозаической жизни оказалось невероятно большим.
Разница между рекламной агиткой и суровой реальностью, была много больше, чем на той крупной стройке, которая шла на Среднем Урале. Ведь там имелась только одна политическая система — советское общество.
На фронте, не на жизнь, а на смерть схлестнулись два идеологически непримиримых врага. Хотя, какое-то время назад, и те и другие, громогласно твердили, что они «братья навек».
Армейская служба и в мирное время, никогда не привлекала Григория. Ну, а активные военные действия его просто пугали. Но, как потом выяснилось, выглядели они значительно хуже, чем парень о них когда-либо думал. Ужасная бойня предстала пред ним потрясающе страшной, удивительно грязной и невероятно вонючей.
Во время постоянных немецких обстрелов вокруг парня и его сослуживцев рвались сотни мин и тяжёлых снарядов. В небо вздымались многие тонны земли, и облака мелкой пыли. Свист тысяч осколков, пуль и картечи терзал слух бойцов и драл морозом по коже.
Воздух тотчас наполнялся отвратительным запахом сгоревшего тола и пороха. Воняло так сильно, что невозможно было дышать. Отовсюду неслись крутые миазмы, исходящие от немытых мужчин и гнилостные испарения нечищеных ям с испражнениями.
Плюс ко всему, хронический голод, вызванный недостатком еды, и зачастую, отсутствие чистой воды для питья и всего остального. Отчего появлялась жуткая антисанитария и грязь.
Однако, не это было самым ужасным на проклятой войне. Дело всё в том, что парню и всем окружающим, приходилось убивать, убивать и опять убивать врагов своей Родины. На что сильный противник отвечал тем же самым.
Оно и понятно, уж если большие политики не могут договориться между собой: то солдатам это совсем не под силу. Их дело маленькое, с особенной тщательностью уничтожать своих поединщиков.
Вот они и старались, как только могли. Бойцы стреляли друг в друга из всех видов оружия, начиная с небольших пистолетов и заканчивая огромными корабельными пушками. Они обрушивали на чужие позиции тысячи тонн разнокалиберных бомб, снарядов, мин и гранат.
Из этого всего выходило, что смерть подстерегала людей буквально на каждом шагу. Вот только, какой-то солдат был жив и здоров, и о чём-то трепался с тобой. Глядишь, а секунду спустя, его уже разорвало в мелкие клочья, которые брызжут в разные стороны струйками дымящейся крови.
