себе. Но Илья тут же спохватился, выругался. – Прости. Слышишь меня? – взяв одной рукой за подбородок, посмотрел в глаза. – Прости. Я… Лишнего ляпнул.
Я поджала губы, увернулась от его прикосновения и отвернулась к окну. На улице началась метель, пушистые, нереально огромные хлопья кружились на ветру и лепились на лобовое стекло, а в глазах собирались слёзы, такие пекучие, что, казалось, вот-вот выжгут мне зрачки.
– Я хочу… Прекратить, – выдохнула горькие слова, которые почему-то больно обожгли грудь. И заплакала, не сдержавшись.
Филатов слегка скинул скорость, и я кожей ощутила напряжение, которое возникло между нами.
– Что ты хочешь прекратить?
А я всхлипнула в голос. Не хочу этого произносить! Почему больно-то так? Но должна… Я должна это сказать. Дальше будет хуже.
– Я хочу расстаться, что непонятно? – вложила в свой голос всю злость, которую сейчас испытывала к себе. И как я раньше ничего не замечала? Зачем вообще в постель к нему запрыгнула?
– Чего ты хочешь? – он усмехнулся, будто речь шла не о серьёзных вещах, а так, о баловстве. Хотя, конечно, понятно, что «всё серьёзно» только у меня. Он же привык поступать эгоистично и только так, как удобно ему, не заботясь о чувствах других.
– Расстаться хочу! Ясно? Больше не будем видеться! Если только в универе. Я не хочу продолжать эти отношения! Мы друг другу не подходим. Слишком разные во всём.
Он зло и неприятно усмехнулся.
– Это тебе твоя опекунша успела по ушам проехать? – скорость начала увеличиваться, и я невольно вжалась в сидение.
– Нет, это я так решила! Вот видишь? Ты опять нападаешь на неё. За что? Чем тебе не понравился такой светлый человек? Это она меня воспитала, заменила мне родную маму, и ты не можешь…
– Она получала за это заработную плату, если ты не знала. Так что это не жест доброй воли, а лишь её обязанность. Не вижу ничего героического.
Я опешила от его слов и даже как-то осела, втянув голову в плечи. Вот о чём можно говорить с таким человеком? Он же непробиваемый! Никаких ценностей, кроме денег!
– Как ты можешь? – выдохнула растерянно. – Илья, ты… Ты не понимаешь, да? Она в меня душу свою вложила. Я сейчас учусь в престижном университете благодаря ей. Да я вообще, быть может, стала человеком благодаря ей!
– Не утрируй, – оборвал меня довольно жёстко. – Я повторюсь. Ничего сверхъестественного в том, что воспитатель детского дома выполняет свои обязанности, нет. И ты, как умная девочка, должна это знать. Хорошо, если ты была её любимицей безвозмездно, но, насколько я знаю, у неё нет своих детей, потому вся её любовь к тебе – не что другое, как простой человеческий эгоизм. Она хотела ребёнка, она его получила. Всё. Не вижу повода увешивать её грудь орденами.
Я замолчала. Поразило даже не то, что он, оказывается, знал некоторые подробности из личной жизни Елены Мироновны, а его цинизм, с которым он выдал мне свой монолог, как единственно верную мысль.
Продолжать этот разговор не было смысла. Для себя я уже всё решила. И да. Всё ещё было больно, но после его слов эту боль по большей части заместила обида.
– Мы можем ехать быстрее? – задала ему вопрос спустя полчаса. Илья уже перебесился и теперь явно никуда не спешил.
– Торопишься? – взглянул на меня пристально, а его большая ладонь легла мне на колено.
– Да, хочу скорее попасть в общагу и лечь спать, – сбросила его руку.
– Мм… – протянул он, снова накрыв коленку ладонью, и на этот раз крепко сжал так, что все мои попытки избавиться от его хватки оказались тщетными. – В общагу ты не поедешь. Мы ко мне едем. Ты же ещё не была в моей квартире? Тебе понравится, – заключил уверенно и надавил на газ. – Но поспешим всё же, пока ты не отрубилась прямо в машине. У меня были ещё кое-какие планы на твой счёт.
Я удивлённо взглянула на его невозмутимое лицо, неверяще покачала головой.
– Ты вообще меня не слышишь, да? Тебе плевать, что я говорю?
Он вздохнул и закатил глаза.
– Давай не будем, маленькая. Ладно? Не стоит в такой хороший вечер делать друг другу мозги. Ни к чему это. Я понял уже, что ты расстроилась. Тебе не понравилось моё поведение. Но я такой. И тебе, и твоей опекунше придётся с этим смириться. Всё. Тема закрыта.
Он, конечно же, отвёз меня к себе и даже, когда я отказалась выходить из машины, не передумал. Просто взял меня за запястье, сильно сжал своими пальцами и повёл за собой.
Уже в квартире, где-то на сто каком-то этаже, снял с меня верхнюю одежду и подтолкнул внутрь.
– Давай, маленькая, проходи.
Я обняла себя руками, всё ещё чувствуя себя некомфортно и скованно. После ссоры с ним вообще казалось, что из меня все соки вытянули. А ему хоть бы хны. Даже не подумал извиниться. Словно он прав. Впрочем, для Ильи так и было.
– Хочешь вина? – обняв меня со спины, коснулся губами шеи, скользнул мягким поцелуем вниз, к ключице.
– Нет. Лучше воды, – ответила тихо и повела плечом, отстраняясь.
– Воды так воды. Голодна? Я чего-нибудь закажу. Ты что хочешь: суши или пиццу?
Я вздохнула, еле сдерживая порыв послать Филатова куда подальше. Все равно это ничего не даст. Чуть позже я обязательно подумаю, как от него избавиться. В себя только немного приду.
– Я не голодна. Себе закажи. Это же ты у нас брезгуешь есть за одним столом с рабочим классом, – и, пока он не начал объяснять мне в своей циничной манере, в чём я неправа, решила ретироваться. – Я руки пойду помою.
Глава 32
Квартира у Ильи красивая, необычная. Двухуровневая. На первом этаже гостиная и кухня, санузел и небольшой кабинет.
Мне нравился вкус Филатова. Никакой вычурности и кричащего рококо. Минимализм в интерьере, хотя довольно удобно и красиво. И да, чувствовалось, что жилище строили под вкусы хозяина. А в том, что эту квартиру переделывали для Ильи, я почему-то не сомневалась.
Второй этаж тоже в стиле лофт, только более просторный и создан как огромная спальня. Зачем Илье в спальне помимо большой, круглой кровати ещё два кожаных дивана, не считая стеллажей с книгами аж на две стены, и бар, как в каком-то ресторане – я старалась не задумываться. Филатов – он вообще удивительный человек. Эксклюзивный, я бы сказала.
Но всё же где-то глубоко внутри зашевелилась ревность. Я вдруг представила, сколько девушек здесь побывало. Вот
