против девушки, оказалось два разъяренных Урга, а против меня, только один.
Хотя мне, и этого было много, и я тут же ушел в глухую защиту, так как два вражеских топора, просто таки двумя железными, гудящими пчелами, вились передо мной, так и норовя впиться, своими, остро отточенными жалами, в мою тушку.
И вот тут, я в полной мере понял, то восхищение Балары, с которым она вцепилась в наши ангилоты, ещё в подземельях гномов. Ибо выдерживать такой рубящий темп тяжелым, пехотным мечом, было бы просто не возможно. А вот, относительно легким ангилотом, пожалуйста.
Но все равно, даже имея в руке такое прекрасное оружие, затягивать бой, против прирожденных убийц, которыми в этом мире и были Урги, было смерти подобно. Особенно, для такого неумелого фехтовальщика, как я. И вот поэтому я, улучив момент, левой рукой, сорвал со своего пояса кинжал и даже не прицеливаясь, даже, не то что метнул, а просто швырнул его, в наседающее на меня полукошачье существо.
Которое именно, что по-кошачьи, небрежно, пропустило его мимо себя, и вновь набросилось на меня, со своими топорами, пытаясь во что бы то ни стало, сократить расстояние разделяющее нас и снести мне, ими голову. А я же наоборот, во всю пользуясь длиной своего оружия, отчаянно рисуя в воздухе, его острым концом, восьмерки и окружности, не подпускал Урга к себе.
И наконец-то дотянувшись, до валявшегося в стороне кинжала, жгутом своего телекинеза, теперь уже прицельно, метнул его в спину дикарю и, как не удивительно, попал. И если, в своё время, при драке с некромантом, я провернул такой трюк, просто от отчаяния, то сейчас я, разыграл это всё, как по нотам.
Не ожидавший, такого подлого удара Ург, пошатнулся, его руки опустились и я тут же, сделав длинный выпад, пронзил его грудь своим ангилотом. И сразу же, даже не смотря, на рухнувшее мертвое тело, повернулся в обратную сторону, чтобы помочь Баларе и сделал это очень вовремя.
Так как, её деревянный щит, измочаленный множеством вражеских ударов, развалился на части, прямо у меня на глазах. Но теперь, нас уже было двое и первый натиск Ургов, мы отбили легко. А затем, подхваченный телекинезом кинжал, вонзился в плечо одного из них и они оба, внезапно развернувшись, метнулись в степь, и словно рыба в воде, растворились на её зеленых просторах.
Не понял, я головой закрутил по сторонам, это они что – нас так испугались?
Но нет, причина оказалась намного прозаичней, а именно два десятка всадников, примчавшихся со стороны города на взмыленных лошадях и сейчас быстро расстреливающих, застигнутых на месте преступления дикарей, из коротких, кавалерийских арбалетов.
– Нужно было с собой Франка брать, он бы быстро здесь всех успокоил – тихо сказала мне Балара и убрала свой ангилот в ножны.
– Не получилось бы – я тоже последовал её примеру.
– Думал я об этом.
– Даже, если бы и удалось скрыть, его ужасающие шрамы, под полным рыцарским доспехом.
– Как бы мы объяснили окружающим, что наш стражник – не ест, не пьет и не спит сутками?
– Да, и его чудовищную силу тоже никуда не спрячешь.
– Прибил бы он, какого-нибудь бедолагу в лепешку, и всё, пошли гулять слухи и сплетни по округе, а там уже, и до разбирательств с инквизицией недалеко.
– Так что нет, не тот это случай, чтобы его в открытую так показывать, пускай он лучше замок пока по охраняет, а там видно будет.
– Что, куда, когда и как.
Вот, на такой, риторической ноте и закончив свой монолог, я забрался в первую же, попавшуюся телегу, которой взялась править Балара и развалился в сене. Что меня одновременно, поражало и восхищало в геланельцах, так это их отношение, к жизни и смерти.
Ну, подумаешь, перебили в драке, половину нашего каравана, так вот на их место, уже пришли новые возчики и охранники, и утром следующего дня, мы уже вновь двинулись дальше в степь. Чтобы, как я уже понял, обойдя её по большому кругу, и посетив при этом, два десятка различных поселений, через две недели, полностью завершить его, и вновь вернуться в свой родной город Византис.
И единственное, что нас с Баларой, угнетало в этом путешествии, так это её однообразие. Однообразная степь, которая уже на третий день пути набила оскомину, однообразные, пограничные городки и форты, похожие друг на друга, словно близнецы и даже погода, все эти дни стояла одна и та же. Словно все эти дни, кто-то специально, прокручивал одну и ту же кинопленку, с записанной на неё погодой. Но все же, данное путешествие, не закончилось просто так, а за три дня до своего окончания, принесло нам сюрприз, и это было так.
Глава 26.
Тифлингесса Мелейлин
Стоило только нам, заехать в один, из повторяющихся городишек, название которого, я даже и не запомнил, как тут же, с его центральной площади, раздался вопиющий и да же немного истеричный голос.
– Люди, час демонического вторжения близко, будьте крепки в вере и не поддавайтесь дьявольскому искушению, ибо слуги его уже повсюду.
Наш караван, немного попетляв, по небольшим узким улочкам, наконец-то въехал на небольшую, мощеную серым булыжником площадь и мы все смогли насладиться разыгрываемым там представлением. А именно сейчас, в одной её части располагался, наспех сколоченный, деревянный помост, с огромной плахой на нем и таким же огромным топором, небрежно воткнутым в неё. А так же, к середине которого, короткой веревкой за руки, была привязана худенькая, невзрачненькая, среднего ростика девушка. Единственной яркой примечательностью которой, была её грива огненно-рыжих, волнистых волос, сейчас растрепанным водопадом обрушившихся на её плечи и грудь.
И вот, как раз сейчас, за эти самые красные локоны, её и трепал, какой-то мужичонка, одетый в коричневую рясу, подпоясанную обычной веревкой и своей сутулой спиной больше всего напоминавший вопросительный знак.
– Люди! – продолжал он неистово верещать.
– Вот он, демонический знак, вот он! – и этот суровый обличитель показал всем присутствующим, два небольших, малахитовых рожка, скромно прятавшихся до этого, в густом лесу, горящих алым закатом, женских волос.
– Демоница! – тут же разнеслось по всей площади.
– Смерть ей! – продолжал надрываться коричневорясец, угрожающе вздымая к небу свой костлявый кулак.
– Смерть! – послушно прогудела толпа, но правда, как-то без энтузиазма, как-то по дежурному привычно. Мол, скажешь, отец родной, казнить – казним, а скажешь отпустить – отпустим.
– Я тифлинг, я дух природы – пискнула, треплемая за волосы девушка, видимо пытаясь как-то оправдаться, но
