показав на огромное дерево сливы, которое росло у окна, добавила, что вернется, когда это дерево расцветет. После этого она ушла. Я чувствовала любовь и жалость к ней,
ступил новый год.
«Я вернусь, когда расплетет сливовое дерево...»
Я задумалась над этими словами и задалась вопросом, случится ли оно так или нет. Я все ждала и ждала, часто подолгу глядя на дерево. Все вокруг уже расцвело, а от ушедшей женщины не было новостей. Лишившись покоя, я в конце концов отломила от сливы ветку и послала ее вместе со стихами этой женщине:
Я слышала от Вас слова надежды, Не пора ль надеждам сбыться? Весна коснулась сливового дерева, Хотя зимой оно казалось мертвым.
Она ответила мне нежным письмом, в котором были такие стихи:
Ожиданье не значит смерть надежд, Поскольку, когда слива вся в цветах, Случается и то, чего не ждешь,
■к
мир находился в смятении. Моя кормилица, о которой я так горевала в ту лунную ночь, когда мы покинули ее по пути в императорский город, умерла в первый день Четвертого месяца. Я глубоко переживала ее смерть и никак не могла успокоиться; все романы были заброшены.
День за днем я горько плакала, а когда, наконец, выглянула на улицу, то увидела лепестки вишни, беспорядочно падающие вниз в лучах заходящего солнца.
Цветы, падают вниз, и все же я снова увижу их, Когда весенние дни вернутся.
Но как же тоскую я о той, Которая ушла навсегда!
Я также слышала, что дочь Первого советника29 30 государя недавно покинула этот мир. Моя собственная боль
“к
Когда я только приехала в столицу, мне в руки попалась книга, написанная этой благородной дамой. В ней было несколько стихов, среди них и такой:
Когда увидишь дым, плывущий над долиной Близ холма Торибе^, Тогда поймешь меня, которая подобна тени, Уже при жизни.
Я смотрела на эти строчки, написанные таким красивым почерком, и плакала. Я сидела в задумчивости до тех пор, пока мать не пришла, чтобы утешить меня. Она нашла несколько романов и дала их мне, после чего я невольно успокоилась. Я прочла несколько глав из «Повести о Гэндзи» и очень хотела прочесть остальные, но поскольку я все еще была чужой в столице, то никак не могла найти их. Я была само нетер-
пение и в душе молилась о том, чтобы прочесть всю «Повесть о Гэндзи» от начала и до конца.
В то время как мои родители затворялись в храме Удзу-Маса, я просила их лишь о новых романах, горя нетерпением прочитать их, но все было напрасно. Я была безутешна. Однажды, когда я гостила у своей тетушки, которая незадолго до того вернулась в город, она заметила, что я превращаюсь в настоящую красавицу. В следующий раз она сказала:
— Что же мне подарить тебе? Тебе не нравится то, что нравится девушкам твоего возраста... Хорошо, я подарю тебе то, что ты хочешь.
И она подарила мне более пятидесяти свитков, где были «Повесть о Гэндзи», «Повесть об Исэ», а еще несколько романов. Счастливая, я отправилась домой с мешком, полным книг. До тех пор я читала главы вразброс и, конечно, мне это не очень ширмой в своей комнате. Какое это было счастье!
Дни напролет и даже ночами, пока мои глаза не закрывались от усталости, я читала и читала книги, и лампа была моей верной подругой.
Скоро я знала на память имена всех героев этих книг, и мне на ум стали приходить мечты, которые вскоре полностью захватили меня.
Однажды мне приснился буд дистский монах в желтом шарфе, который подошел и сказал, чтобы я как можно скорее выучила наизусть священную сутру Лотоса.
Я никому не рассказала о своем сне и не вняла совету монаха, продолжая жить в мире своих романов. Хотя я все еще считала себя уродливой и тело мое еще не стало телом женщины, я мечтала о том времени, когда ничья красота не сравнится с моей и я стану похожей на возлюбленную Светлого принца Гэндзи госпожу Югао из ро-провинции Удзи. Я находила удовольствие в таких мечтах, не понимая того, как это было глупо.
И в самом деле, мог ли такой человек, как Светлый принц, жить в нашем мире? И что был за человек этот наместник Каору, который, женившись на такой женщине, как госпожа Укифуне, мог затворить ее красоту от всех глаз в своем тайном жилище в Удзи? Да, я и вправду была сумасшедшей.
В то время как я жила в стране своих грез, иногда я посещала храмы, но даже и тогда я не могла молиться, как другие, с чистым сердцем. В те дни люди учили наизусть сутры и начинали строго соблюдать все религиозные обряды, начиная с семнадцати или восемнадцати лет, но я еще даже не могла и помыслить о таких вещах. Единственное, о чем я могла думать, был Светлый принц, который однажды придет ко мне, такой же красивый и благородный, как в романе. Даже если бы он приходил лишь чая долгожданные письма от моего прекрасного возлюбленного! Я лелеяла такие мечты и воображала, что когда-нибудь так все и случится.
Наступил Пятый месяц. Однажды, когда ночную тьму освещал лишь робкий молодой месяц, я увидела, что вся земля вокруг дома устлана белыми лепестками цветков дерева татибана.
Не верю своим глазам — Неужели же вдруг выпал снег? Когда вижу вдруг побелевшую землю, Когда аромат цветов татибана Поднимается над упавшими соцветиями.
В нашем саду деревья такие же толстые, как и в темном лесу на горе Асигара, и осенью их красные листья казались мне еще более красивыми, чем горы вдалеке. Один из наших гостей упомянул в разговоре о неких местах, по которым он проу меня родился СТИХ:
Самые осенние листья
Растут лишь в моем саду.
Здесь же живу ия —
Осень в душе, устала от мирской суеты!
С утра до ночи я продолжала жить в мире своих романов, делая перерывы лишь на сон.
Мне приснился еще один сон, в котором какой-то человек сказал, что должен обустроить ручей в саду Восьмиугольной башни для развлечения Высшей Госпожи. Я спросила, зачем ей это надо, на что он ответил: ♦Молись Освещающей Небеса благородной Богине». Я не сказала ни одной душе об этом сне и даже не задумалась над его смыслом. Какой же
