и вновь оказаться в блаженном неведении. Фрэнсин вздохнула, понимая, что ведет себя неразумно. Она хотела обвинить кого-то в том, что ее мысли разбегаются, а сердце щемит, а винить в этом Мэдлин было легче всего.
– Что еще сказала мисс Си? – спросила сестра, когда молчание затянулось.
Фрэнсин рассказала ей все, хотя при этом не смотрела на сестру из страха, что ее недостойные мысли написаны у нее на лице.
– Шесть дочерей и только один сын. Должно быть, он действительно нас ненавидел, – тихо проговорила Мэдлин. – К тому же, когда Монтгомери погиб, его притязаниям на владение усадьбой пришел конец.
– Они могли родить еще детей.
– Верно. Тогда почему они этого не сделали?
– Из-за взаимной ненависти, – тихо ответила Фрэнсин. – Мисс Си сказала, что к тому моменту, когда родился Монтгомери, они уже ненавидели друг друга.
– Вряд ли это остановило бы такого, как он… Интересно, что же с ним произошло? – Мэдлин говорила об отце так отстраненно, как говорят о чужих людях. Но он и был чужим. Никто из них его не помнил.
– Я знаю только то, что сообщила мне мисс Си, а она рассказала немного. Похоже, никто не знает, что сталось с ним и нашими сестрами… Мисс Си терпеть его не могла. Судя по всему, он был жуткий тип. Бедная мама.
– Бедная мама, которая лгала нам, – пробормотала Мэдлин.
Фрэнсин недовольно нахмурилась. Сегодня она долго думала о матери и пришла к выводу, что надо довериться решению Элинор, пока они не узнают больше.
– Возможно, мама лгала, чтобы защитить нас, – осторожно предположила она. – От чего-то настолько ужасного, что она решила сохранить это в тайне, поскольку знала, что, если мы об этом узнаем, это причинит нам вред.
Зеленые глаза Мэдлин округлились от ужаса. Подавшись вперед через стол, она прошептала:
– А что, если он их убил?
– Мисс Си не считает… – начала Фрэнсин, но Мэдлин только махнула рукой и принялась развивать свою мысль.
– Быть может, это и был мамин секрет! Подумай сама, Фрэнни. Чтобы за одну ночь погибли или пропали пятеро детей – это не могло быть случайностью. Возможно, мама видела, как он это сделал, или знала, что он это сделал, и не могла сказать нам, что наш отец убийца. Ты сама сказала, что, по словам мисс Си, он был законченный мерзавец. Что, если он убил Монтгомери и Бри, а потом, терзаемый угрызениями совести, сбежал?
Фрэнсин потерла лицо рукой. Она смертельно устала и чувствовала себя как выжатый лимон, так что ей было нелегко разбираться с мелодраматическими теориями Мэдлин. Им было известно немного – только несколько записей в приходской книге, два могильных камня и воспоминания мисс Кэвендиш о том, что она знала с чужих слов. Этого явно было недостаточно для того, чтобы основывать на этом какие-то теории.
– Ты не знаешь наверняка, что он кого-то убил, – сказала Фрэнсин. – К тому же было проведено коронерское следствие, которое пришло к выводу, что утопление было несчастным случаем. Зачем же ему было сбегать, если это был несчастный случай? Даже мисс Си не считает, что он имел к этому какое-то отношение. И он ни за что не причинил бы вреда Монтгомери, собираясь заполучить усадьбу.
– Ну а я все равно думаю, что он их убил.
– Хватит! – вскричала Фрэнсин. – Никто из нас не знает, что тогда произошло, так что нет смысла строить догадки. Так мы будет только накручивать себя.
Мэдлин возмущенно уставилась на нее, но почти сразу же уступила, не в силах выдержать холодный взгляд Фрэнсин.
– Ты права, конечно же, права, и… – Она вдруг улыбнулась. – Ты хоть понимаешь, что где-то у нас есть еще три сестры?
– Знаю, но как мы найдем их столько лет спустя? – У нее заболела челюсть от того, что она слишком крепко стиснула зубы в попытке не расклеиться, чтобы Мэдлин ничего не заметила. Фрэнсин опустила взгляд и посмотрела на свой чай. Он настаивался уже достаточно долго. Радуясь этой возможности отвлечься, она залпом выпила чай, обжегши горло. Не обращая внимания на настороженный взгляд сестры, вылила остаток жидкости на блюдце и начала искать знаки в чайных листьях на дне чашки.
– Что ты там видишь? – спросила Мэдлин, когда Фрэнсин в смятении нахмурилась.
– Корабль, закрытую книгу, сердце и… – Она немного наклонила блюдце и резко втянула в себя воздух. – Гребень.
– Стало быть, ты отправишься в поездку, во время которой не сможешь читать, и, возможно, найдешь любовь при условии, что будешь расчесывать свои волосы, – весело заключила Мэдлин.
Фрэнсин пропустила ее слова мимо ушей.
– Корабль и впрямь означает поездку, – медленно проговорила она, – а сердце может означать любовь или доверие. Открытая книга – это хорошая новость, а закрытая… – Она нахмурилась. – Полагаю, закрытая книга означает, что мне надо что-то расследовать. – Ее взгляд опять упал на гребень. Знак, который она уже видела в чайных листьях незадолго до приезда Мэдлин. – Гребень означает врага, – сказала она, и в ее тоне прозвучала тревога.
Мэдлин с любопытством подалась вперед.
– По-моему, твой круг знакомств слишком узок, чтобы у тебя имелся враг.
Она, разумеется, была права. У Фрэнсин было очень мало знакомых, и среди них вряд ли мог затесаться враг. Как и потенциальный возлюбленный. Но это не уменьшило беспокойства, холодящего ее кровь.
Она всмотрелась в проступивший в чайных листьях корабль и покачала головой. У нее не было намерения отправиться в какую-то поездку. Она никогда не бывала дальше Кендала, до которого двадцать миль. Пожалуй, единственный знак, имеющий отношение к ее будущему, – это закрытая книга. Ведь она действительно хочет кое-что расследовать – хочет узнать, что произошло в тот вечер, когда Бри и Монтгомери утонули в колодце. И ей необходимо выяснить, куда сбежал отец, чтобы отыскать сестер.
Фрэнсин и Мэдлин съели ранний ужин на кухне. За окнами неистовствовал ветер; скоро должна была начаться буря. За ужином они почти не разговаривали; Фрэнсин так и не смогла овладеть искусством вести праздную болтовню, а Мэдлин была слишком погружена в свои мысли. Но они обе думали об истории своей семьи, потому что о ней невозможно было не думать.
После ужина, когда посуда была вымыта, Фрэнсин направилась в маленькую гостиную; Мэдлин двинулась вслед за ней.
Обычно вечерами, когда она бывала одна, Фрэнсин читала или играла в карты с Бри. Но сейчас ей не хотелось читать, а Бри ясно дала понять, что не желает возвращаться в дом.
– Хочешь поиграть? – нехотя спросила она Мэдлин.
Мэдлин пожала плечами – ей так же не хотелось проводить время с Фрэнсин,
