Ты в своём уме?
— Если ты сейчас не возьмёшь свои шмотки и не выйдешь из квартиры, это сделаю я. И жто будет последнее, что ты увидишь в моем исполнении. Макса ты не посмеешь забрать. Все общение будет происходить только через юриста, но лично я с тобой никак больше не буду контактировать! — зло проговорила я на одном дыхании.
Альберт с каждым моим словом становился все мрачнее и взгляд его тяжелел.
— Лера, ты в шоке… — произнес чуть ли не по слогам Альберт и шагнул ко мне. — Ты напугана и сейчас творишь настоящую дичь.
— Только дотронься и я расцарапаю тебе лицо, а потом вызову ментов и скажу, что ты меня пытался изнасиловать, — холодно отбрила я лживую заботу Альберта и возвела между нами стену.
— Лер, ты чокнулась? — спросил растерянно муж. — Ты несколько часов назад цеплялась за меня словно я последнее, что было с твоей жизни, а сейчас швыряешься в меня шмотками, как будто я тебе мальчик по вызову, — жестко и зло сказал муж, обходя меня с другой стороны, но я как компас следовала за мужем, не позволяя ему приблизиться.
— А ты что думал? — спросила я и вытерла щеки запястьем. — Лерочка такая расчувствовалась при словах про онкологию, размякла, ведь у неё кроме тебя никого нет, кому она теперь больная нужна, тут уж ты точно на коне будешь. Как же болезную пригрел. Не бросил. Ой какой хороший муж. Так что ли думал будет?
Альберт отошёл от меня совсем и оперся поясницей о боковушку дивана.
— Лер, причём тут это? Как тебе такое в голову вообще пришло? — муж сдавил виски пальцами и прикрыл глаза.
— Это очевидно. Ещё скажи ты не думал? — спросила я зло. — Ты же думал, что я вот сейчас вся раскисну, размякну и думать забуду про то, что ты мне сказал тогда. Ты думал я захлебнусь благодарностью за то, что не бросил меня, такую проблемную?
Альберт растеряно покачал головой и растер лицо ладонями.
— Но я не благодарна. Ты просто сделал то, на что забивал все одиннадцать лет брака. Ты впервые позаботился! И то после того как в дерьме извалял! — рыкнула я, давясь болью. Она как червоточина разрастались в груди и от этого болело. Как будто даже ребра хрустели.
— Лер, заботился о тебе! Я любил тебя! — крикнул Альберт и в моей душе что-то оборвалось. Он тоже это почувствовал. Словно незримая цепочка все это время связывавшая нас, вдруг лопнула со звоном. — Люблю!
— Ты правильно все сказал в первый раз, — горько заметила я. — Ты меня любил. Когда-то. Но не сейчас.
Я обошла диван и присела на край. Откинулась на подушки.
— Сейчас в тебе говорит страх потери, поэтому ты пересмотрел свои планы, но если бы не это, ты бы продолжил то, что я прервала у тебя в кабинете… — мой голос звучал безжизненно и глухо.
— Я не собирался ничего продолжать. Я знал с чем имею дело и прекрасно понимал, что никакая содержанка не будет стоит тебя! Я не планировал ничего продолжать с ней! Мне вообще никто кроме тебя не нужен! — редко и зло отозвался Альберт и, я, вцепившись в это, тут же уточнила:
— И как давно? — я прижала палец к губам, потому что чаще ловила себя на том, что прикусывала их почти до крови.
— Всегда! — твёрдо сказал Альберт, и я, встав со своего места, подошла к мужу и процитировала:
— Ты для меня всего лишь соседка…
— Я так не думал… я хотел тебя задеть, — глядя в глаза, прошептал муж. Я ловила в его зрачках блики звёзд. Мне наверно никогда не перестанет нравиться смотреть в чёрную бездну, где я потонула много лет назад.
— Что я тебе сделала, что ты меня хотел задеть? — хрипло, задавив в себе порыв кашля, спросила я и шагнула еще к мужу.
— Ты… — Альберт первый не выдержал зрительной дуэли и отвёл глаза. Прикусил нижнюю губы. — Ты… ничего… ничего, Лер, ты не сделала. Ты видела, что мы превращаемся в унылые тени себя прежних и ещё больше этому потворствовала. Ты хотела уютное гнёздышко и меня отожравшегося на твоей стряпне. А большего ты не хотела…
— И за это ты меня казнил? — я прикрыла глаза, сдерживая слезы. Он меня на самом деле казнил, распял просто. Предал все, что было ценно для нас обоих. Он каждым словом словно по кусочку с меня кожу спускал. И ему не было жаль…
Альберт молчал. Он не понимал меня, а я не понимала его. И любое оправдание сейчас для меня звучало бы просто унизительно. Я потерла запястьем лоб и тяжело выдохнула:
— Я собрала тебе вещи. Уезжай…
Словно парализованная и на негнущихся ногах я прошла в спальню. Закрыла дверь и упала на постель, которая помнила нас с Альбертом другими. Не такими как сейчас полностью в ранах кровящих, а другими. Счастливыми, нетерпеливыми, усталыми…
Я помнила нас с Альбертом другими.
Когда у нас родился Макс…
Это было сродни чуду. И я верила, что после такого, после всего, что мы прошли ради этого ребенка, у нас точно все будет.
И Альберт был рад сыну. Он ждал меня в палате и долго рассматривал розовый комочек, который первые дни даже не капризничал. А когда я переодевала малыша, муж стоял за плечом и только выдыхал с растерянностью в голосе:
— Лер, а чего он такой крохотный? А почему он таком молчаливый?
Мне бы хотелось сейчас вернуться туда и ещё раз взглянуть на нас с мужем. Хоть на мгновение, на секунду…
Но я лежала в пустой постели. Обнимала себя руками. Боялась признаться самой себе, что мне будет безумно тяжело без него.
А потом хлопнула входная дверь.
Глава 26
Ночь я провела в каком-то непонятном состоянии то ли сна, то ли бреда. Мне казалось, что у меня земля постоянно уходила из-под ног, и я никак не могла повлиять на ее движение.
Альберт поступил со мной ужасно. Настолько, что все тёплое к нему постепенно растворялось и превращалось в пепел старого некрополя.
Слёзы так сильно пропитали подушку, что я рискнула совершить преступление и забрала подушку с
