возмутился я. — Или ее мало.
— Я может денег наличных хочу от своей распутной профессии хоть раз получить! — фыркнула бывшая жена.
У нас с Лерой были договорённости. Брак открытый, но встречаемся мы исключительно друг с другом, только не как муж и жена, а как некто незнакомый. В то время как в семейной жизни мы старались притереться вновь. Вот даже после нового года съехались.
И это было чертовски плохо, тяжело и нервно.
Каждая встреча была для меня проверкой на выдержку. Оказывается, если Лера не дома, то это другой человек. Точнее это другая женщина. Немного игравшая, капризная и развратная.
— А может быть ты захочешь выйти за меня замуж? — спросил я с замиранием сердца.
Я хотел, чтобы мы снова стали мужем и женой. Мне не хватало ее как воздуха. Мне хотелось каждый день быть рядом. И меня не устраивало, что наш брак имел открытость. Пусть и с нами же.
— Зачем? — удивилась Лера и выскользнула из моих рук. На носочках убежала в спальню и упала на кровать. Я прошел медленно за ней и упершись коленом в постель, навис над женой.
— Затем что может быть мы друг друга любим?
— Берт, но мне, понимаешь, очень сильно понравились открытый брак, — злорадно, с улыбкой на губах, произнесла Лера и притянула меня к себе, целуя.
Ну и вредина же у меня будущая жена.
Лера.
Мы поженились только через пять лет.
На мне не было свадебного платья или фаты. Я была в джинсах и растянутой майке. Альберт держал в руках наши паспорта и просто признался регистратору:
— Мы в отпуск улетаем ночью, поэтому давайте без речей и прочих соплей. Нас просто поженить.
И по сути это был наш первый медовый месяц. Макс остался с моими родителями, потому что с родителями Альберта я хоть и не ругалась, но так и не помирилась.
— Прекрати меня лапать, — прошипела я перед посадкой. — У меня вообще-то траур. Я открытый брак свой закрыла. И все из-за тебя.
— Да, — фыркнул Альберт, подныривая рукой мне под кофту и проводя горячими пальцами по коже спины. У меня мурашки табуном побежали по телу, и я передернула плечами. — Из-за меня все всегда. Я помню.
Альберт развернул меня к себе и, поцеловав нежно в губы, спросил:
— Госпожа снова Герцена, а как вы смотрите на небольшой секс в самолёте?
— С ума сошел! — я хлопнула мужа по груди и залилась краской. Несмотря на наш эксперимент под названием открытый брак и свидания знакомых незнакомцев, я все равно многого стеснялась, но не так сильно, как раньше. И теперь могла без слов просто схватить Альберта за галстук и утащить в спальню. Или в мой кабинет. Или… в общем куда придется.
И порой мне казалось, что это не я такая раскрепощенная, но когда Альберт раз за разом доказывал мне обратное, я почти плакала от счастья, с опаской думая, что абсолютной любви хоть и не существует, но зато у меня есть наша с ним обычная.
Немного косая, нервная, непонятная, злая, ранимая до ужаса, хрупкая как статуэтка.
И тогда я задыхаясь шептала:
— Люблю… люблю… — и слезы почему-то сразу текли из глаз, а Альберт только вытирал их пальцами и приводил меня в себя с хриплым своим голосом:
— А я тебя все равно сильнее.
Но эта его сильная любовь не продлилась вечно, потому что в возрасте семидесяти четырех Альберт все же оставил меня. И только глядя на себя изменившуюся с годами, повзрослевшую и постаревшую, рядом со взрослым сыном и его семьей, с десятилетней внучкой и маленьким еще двухгодовалым внуком, я понимала, что имел ввиду Альберт, говоря, что любит несмотря ни на что.
Поняла.
Потому что я его тоже любила до своего конца.
Когда в возрасте восьмидесяти шести я оставила сына и пошла на встречу к нему.
К тому, кто даже там, куда не заглядывала ни одна живая душа, нашел и прошептал мне, положив тяжёлые руки на плечи:
— Ничего не бойся, я с тобой, Лер.
Конец
