рубцов и «раковин», берёсту в лезвием ножа, слегка надавливая на нее, проводили прямую, как по линейке, линию, делали точку… Такое письмо, как и сам материал для него, получил у верхнеколымских юкагиров название тос.
«Тос — единственное дозволенное девушке средство для признания молодому человеку в любви, так как у юкагиров строго соблюдается обычай, в силу которого первым в любви на словах должен признаваться молодой человек», — писал ссыльный С. М. Шаргородский, первым открывший рисуночное письмо у верхнеколымских юкагиров (в 1892 г.){103}.
Любовный тос. Конец XIX в.
Посмотрите на рисунок. Это тос. Попробуем разобраться в его содержании. Внешняя фигура — дом девушки. Две фигуры внутри, похожие на перья, — юноша и девушка. Две линии внизу — их ноги, прикрытые сверху нагрудником. Женская фигура выделяется тем, что бахрома на ее нагруднике опущена ниже. Линии и дуги, соединяющие обе фигуры, — символы взаимной любви.
Шаргородский «переводит» тос так: «Люблю тебя всеми силами моей души»{104}.
В. И. Иохельсон опубликовал шесть любовных тосов юкагирских девушек верхней Колымы. Они похожи на рассмотренный выше. Замужние юкагирки любовной «графикой» не занимались. Что касается мужчин, то они прибегали к составлению рисуночных писем, но содержание их было отнюдь не любовное.
Любовный тос. Конец 1920-х годов
В период жестокого весеннего голода, когда юкагиры небольшими группами расходились по тайге в поисках дичи, они на берёсте изображали маршрут своей группы и прятали тос в условленном месте: где-нибудь в дупле дерева или в расщелине скалы. Группа, не сумевшая добыть пищу, отправлялась на поиски своих соседей в надежде, что им больше посчастливилось на охоте. Вот тут-то и выручал тос с маршрутом.
По этим тосам разыскивали юкагиров на летних стоянках торговцы-якуты, привозившие им чай, табак, ситец и другие товары.
Маршрутный тос юкагиры реки Ясачной нашли однажды в устье Коркодона, когда вместе с ними путешествовал Иохельсон. Тос был спрятан на дереве.
Иохельсон дает его расшифровку: одна река — Коркодон, другая — приток Коркодона Рассоха. Средние линии между берегами рек показывают направление пути. Ио, помимо описания маршрута, тос содержал и другую информацию: весной коркодонские юкагиры — четыре семейства — поднялись от устья Коркодона вверх по течению. Дорогой у них умер один человек, и они похоронили его на левом берегу реки. После остановки для похорон два семейства с одним чумом и двумя охотниками в «ветках» вернулись назад и стали подниматься вверх по Рассохе, а два других семейства с двумя чумами и четырьмя охотниками в «ветках» поплыли выше по Коркодону. Иохельсон сообщает, что его спутники определили даже, какие именно семейства поплыли вверх по Рассохе, а какие — по Коркодону.
Маршрутный тис. Конец XIX в.
Тосы юкагиры оставляли не только уходя на промысел, но и возвращаясь обратно. В этих письмах содержались сведения об остановках в пути и наиболее важных событиях. Костя Винокуров, о котором я уже говорил, до сих пор помнит виденные им в детстве знаки на берёсте: пламя — означало костер, кружок — ночевку, человечек — кочевку…
Свое рисуночное письмо верхнеколымские юкагиры называли шангар-шорилэ — «письмо на коже дерева».
Иохельсон видел в юкагирских маршрутных тосах «зародыши географических карт». Но мне представляется, что их можно рассматривать и как зародыши иероглифической письменности, на что указывает стилизация некоторых устойчивых знаков-символов.
У тундровых юкагиров рисуночное письмо не обнаружено — возможно, из-за отсутствия берёсты в их краях.
*
Существовали у юкагиров, как и у других народов Сибири, знаки собственности в виде рисунков — так называемые тамги (они же «знамена» и «пятна» в документах XVII в.). Такие знаки в качестве подписей украшают многие челобитные юкагиров, написанные по их просьбе русскими.
«Знамена» индигирскнх юкагиров
Знаки собственности отличаются одной замечательной особенностью: они нередко указывают на образ жизни или на основное занятие хозяина тамги. Вот «знамя» юкагиров Индигирки (1659): олень и два лыжника с посохами в руках. Вероятно, хозяева «знамени» были пешими охотниками на диких оленей.
«МЕДВЕДЬ БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ»
Николай Иванович Спиридонов об анимистическом мировоззрении своих соплеменников писал: «Все звери и птицы выступают в образе человека, и все они живут точно такой же жизнью, как и люди… Каждая гора живет самостоятельной жизнью; горы влюбляются, женятся, плодятся, охотятся и т. д.»{105}.
Превыше всего юкагиры почитали солнце — источник тепла и жизни на земле. Они обращались к нему со словами: «Солнце-мать! Твоим теплом нас согрей, питание твоим теплом нам дай! Откуда бы то ни было приходящее зло в другую сторону направь!»{106}
Солнце призывали они в свидетели во время братоубийственных столкновений и войн. На утреннюю зарю, возвещавшую о возвращении солнца, юкагиры почему-то «стыдились» смотреть. В одном предании говорится, что мальчик, пренебрегший советом отца, взглянул на розовеющий горизонт, и был немедленно унесен на небо. Оно «закрылось» за ним.
К числу важнейших сил природы юкагиры, как и тунгусы, относили огонь: «Огонь жизнь дает…»
Верхнеколымские юкагиры представляли себе огонь в образе «бабушки», а тундровые — и в образе «дедушки». Этих «бабушек» и «дедушек» они «кормили»: бросали в огонь кусочки еды, щепотку табаку или чая. Верхнеколымские юкагиры еще и просили: «Огонь-бабушка, худое если
