«Урал» с почты. Но и оттуда дозвониться в воинскую часть можно только через её коммутатор.
Айда на почту. Звонить Лёня и Коля доверили мне.
И вот через этот самый коммутатор, проявив недюжинную настойчивость, отдавая должное которой Лёня и Коля несколько раз поднимали вверх большие пальцы, дозваниваюсь-таки туда, куда нам надо.
…— Дежурная по госпиталю слушает.
— Здравствуйте, это вам звонит запевала музыкального ансамбля школы № 14 — «Озорные бубенцы». Правда, что у вас лежит сильно пострадавший в автоаварии старший рыбинспектор Аральска товарищ Ветрин?
— Да, к сожалению, это правда.
Я, Лёня и Коля перед этим звонком сразу договорились, что даже такой ответ ещё не станет для нас окончательным выводом. А действительно ли в тяжёлом состоянии находится товарищ Ветрин?
— И я, и все ребята из нашего ансамбля, да и все ученики нашей школы часто вспоминаем, как товарищ Ветрин, будучи школьным гостем, интересно рассказывал о своей борьбе с браконьерами. Можно, в качестве ответного благодарного визита, и чтобы поспособствовать как можно более скорому выздоровлению товарища Ветрина, «Озорные бубенцы» устроят в его палате свой концерт?
Мама родная, какие сложные и вроде бы даже правильные конструкции из буковок и слов может подарить творческое вдохновение.
— Товарищ Ветрин в палате лежит не один… Хорошо, я сейчас загляну туда, передам ваше желание.
Возвратилась к телефону дежурная быстро:
— Да, согласны оба пациента. Только такая просьба: если состав «Озорных бубенцов» большой, то пусть в этот раз он будет неполным, а концерт пусть продлится не более четверти часа. И для товарища Ветрина, и для его соседа даже позитивное общение ещё не скоро сможет стать продолжительным.
Ура-а-а-а!!! Вот теперь можно быть уверенными, что нас не дурят с этой автоаварией, и, не откладывая в долгий ящик, мчаться на Трёхгорку.
Когда мы, радостно возбуждённые, уже уходили с почты, Лёня всё-таки слегка покритиковал мою «легенду»:
— У запевалы «Озорных бубенцов», по-моему, должен быть более детский голос, чем у тебя. С таким голосом, как у тебя, можно уже и «взвейтесь, соколы, орлами» в солдатском строю запевать.
— Ничего-ничего, важен результат, а результат — свобода действий, — Коля, как всегда, был великодушен ко мне.
Наши казахстанские края патронирует Аллах. У него мы и попросили прощения за наше враньё — за то, что ни товарищ Ветрин, как бы вполне заслуженно, ни Тесак на халяву, — ни тот, ни другой так и не послушают концерт «Озорных бубенцов» даже в усечённом составе и ограниченным по времени.
… А давайте и наших девушек возьмём с собой на Трёхгорку, — предлагаю я, воодушевлённый подаренной нам свободой действий. — Пусть хотя бы пару раз копнут там лопатами, пусть хотя бы прикоснутся к Золотому Казану, пусть, наконец, тоже вкусят от нашего триумфа.
А вот тут Коля был на стороне Лёни — он тоже считал, что рано ещё нашим барышням даже прикасаться к Золотому Казану. Вот перепрячем его на Обрыве, вот пусть там как-нибудь прикоснутся к нему и вкусят, наконец, от нашего общего триумфа.
9. ЗАГОН
… Мы заметили их в бинокль, когда отплыли от Трёхгорки совсем немного. Вся компания разместилась на двух лодках. Приглядевшись внимательней, разобрали, что на лодке Тесака с ним были всё те же мужики, что и в их первое посещение Трёхгорки, а с Ветриным на «Прогрессе» — Красавчик и Археолог.
Как же мастерски они нас разыграли! Ожидали они такого звонка, готовились к нему. На телефоне в госпитале, в котором, как теперь стало нам понятно, не было никого из пострадавших в автоаварии, да и самой аварии наверняка не было, — на телефоне, вероятно, сидела, заранее проинструктированная, одна из жён участников шайки, или прикупили они какую-нибудь госпитальную даму. Обосновано заподозрив что-то по голосу, да и по содержанию звонка; узнав на коммутаторе, откуда пришёл этот звонок; они тут же перезвонили на аральскую почту. Да, ответили оттуда, только что здесь крутились какие-то три пацана. Возможно, и описали, как мы выглядим. А, не сомневаясь, что результат телефонных переговоров станет для нас сигналом для старта на Трёхгорку, наши противники тут же стали готовиться и к своему.
Взрослеть нам ещё и взрослеть.
…За руль нашей лодки вместо Коли пересаживается Лёня. Резко поворачивает «Казанку» опять к Трёхгорке, чтобы, огибая остров, хоть на какое-то время оказаться невидимыми для наших противников, и попытаться перепрятать Золотой Казан.
Перед тем, как они пропали из нашей видимости, мы успели заметить, что лодка Тесака пошла за нами, а «Прогресс» Ветрина под «Вихрем-М» будет обходить остров с другой стороны.
…Нет, успеть зарыть Золотой Казан где-то на берегу — об этом и думать нечего, никак не успеем.
И тогда, пока они нас не видят, Лёня направляет нашу лодку как можно дальше от берега. Мы с Колей понимаем — зачем.
… — Пора, Лёня, пора! — требую я.
Но Лёня не спешит.
Я уже ору:
— Лёнька, пора, останавливайся давай!
Лёня глушит мотор, мы втроём выбрасываем Золотой Казан за борт. Лёня тут же заводит мотор, чтобы как можно быстрей и дальше отвести лодку от этого места.
Почти наверняка Ветрин, Красавчик и Археолог зрительно отметили для себя место нашего расставания с кладом. Занятые им, мы пропустили момент появления их «Прогресса».
Вскоре и вторая лодка наших противников оказалась рядом с нами.
Ветрин и Тесак внимательно осмотрели все уголки нашей «Казанки», и, не только не направляя на нас ружей, не только даже не матеря, но и вообще не сказав нам ни слова, направили свои лодки к тому месту, откуда мы только что отплыли.
Совсем небольшим будет для них участок поисков. А нам уже не было здесь места.
…Роза опять сидит в библиотеке, склонившись уже над какой-то книгой.
— Ну, как съездила в Алма-Ату? Утёрла со своим докладом нос всем конкурентам?
— Увы, только второе место. Первое досталось алмаатинке.
— Конечно, разве в Алма-Ате отдадут первое место кому-нибудь другому…
Ай да Роза!
