class="p1">Что ж, хорошо хоть денег больше не требовал. Она выбросила всю историю из головы и вплотную занялась поисками работы, а через два дня ей позвонила сама Коноплева.
– Вот, а говорите, что незнакомы, – Лола подняла брови.
– Но это правда, мы никогда не встречались, только один раз говорили по телефону! – Елена в волнении даже вскочила со своего места, но тут же плюхнулась обратно на стул, повинуясь ледяному взгляду Лолы.
Госпожа Коноплева представилась и сказала, что не собиралась связываться с Еленой, а хотела передать все через адвоката, но тот не отвечает на звонки.
Поэтому она взяла на себя труд сама связаться с Еленой и посоветовать ей, чтобы она не затевала никакого дела, что у нее, Елены, ничего не получится, потому что денег Коноплева ей никаких не даст, а если дойдет дело до суда, то там просто нет у Елены никаких шансов.
Коноплева в свое время с бывшим мужем расплатилась за ту развалюху, а главное – за тот участок, на котором стоит теперь заправка, и у нее есть документ о том, что муж (бывший и ныне покойный) не имеет к ней никаких претензий.
«Ох, зря я тут рискую! – мысленно вздохнула Лола. – Ничего нового мне эта тетеха не рассказала».
– И это все? – рявкнула она, потеряв терпение.
– Да, почти… – Елена замялась. – Понимаете, она бросила трубку, но, наверно, забыла отсоединиться. Потому что я слышала все, что произошло потом.
– И что же это было? – Лоле захотелось тряхнуть эту дуру и раззяву как следует, может, мозги на место встанут. Хотя если их нет, то, как ни тряси, толку не будет.
– Сначала было тихо, а потом скрипнула дверь, и она спросила удивленно так, мол, вы кто такой и кто вас пустил без доклада? А мужской голос, такой неприятный и скрипучий, отвечает, что это неважно, а важно, что она, Коноплева, должна отдать ему письмо.
– Какое письмо? – насторожилась Лола.
– Точнее, не письмо, а конверт, он так сказал. Отдай, говорит, мне конверт с птичкой!
– А потом?
– А потом я поскорее кнопочку на своем телефоне нажала, еще, думаю, не хватает, чтобы меня за подслушиванием засекли! Как будто у меня без того неприятностей мало!
«Дура!» – в который раз подумала Лола.
– А когда это было? – спросила она строго. – Точную дату можете назвать?
– В понедельник… – промямлила Елена и, увидев, каким ледяным блеском сверкнули Лолины глаза, тут же поправилась: – в понедельник, двадцатого.
И Лола тут же сообразила, что разговор этот случился накануне того ужасного дня, когда Леньку, этого самовлюбленного дурака, подставили под убийство в ресторане в Северном парке.
Вот вечно он вляпывается в какие-то истории, а Лоле приходится рисковать своей свободой. Ведь если поймают ее здесь, то мало не покажется!
– Хорошо, – сухо сказала она, – пока вы свободны. Если нужно, я вас еще вызову.
– Мне можно идти? – не веря своему счастью, спросила Елена, поднимаясь со стула.
– Да, конечно. – Лола нашла в ящике настоящего следователя какую-то бумажку с печатью и черканула на ней подпись. Елена безуспешно дергала дверь.
– Замок заело, – Лола отперла дверь изнутри, – нужно будет в хозчасть позвонить.
На ее счастье, никто не обратил внимания, что из кабинета следователя Морозовой кто-то выходит. Лола быстро натянула свое пальто, подняла облезлый воротник и повязала голову серым шарфом, некогда было снимать грим.
У стойки дежурного роилась толпа китайских туристов, лопочущих по-своему, совершенно обалдевший дежурный не заметил бы, если бы провели мимо него слона в цирковой попоне, так что Лола спокойно вышла из отделения, прошла два квартала и села в тот самый навороченный джип, хозяином которого был громадный мужик, что недавно скандалил в отделении.
– Привет, Лола! – улыбнулся он. – Все в порядке?
– Нормально все, Василий, поехали! – Лола вытащила контактные линзы, которые придавали глазам ледяной оттенок, а грим решила не снимать.
– Тебе куда – домой?
– Нет, – тяжело вздохнула Лола, вспомнив, что долго не увидит еще ни своей уютной спальни, ни замечательной ванной, ни гостиной с любовно выращенным ею фикусом, – у меня с Леней встреча. Тебе спасибо, все отлично прошло.
– Передай привет Маркизу, он знает, где меня найти, если снова буду нужен!
В будний день около десяти часов утра в Северном парке, расположенном неподалеку от одноименного проспекта, малолюдно. Собачники уже выгуляли своих четвероногих питомцев и отправились на работу, а молодые мамы с колясками еще не появились – в это время они занимаются домашними делами.
Именно в это время по центральной аллее парка шел мужчина лет сорока, среднего роста, с узкими восточными глазами и загадочным лицом буддийского изваяния.
Восточный человек вышел на поляну, посреди которой возвышалось желто-белое здание с колоннами и треугольным фронтоном. Поднявшись по ступеням, он позвонил в дверь.
Дверь широко открылась, и на пороге появился хмурый невыспавшийся человек в несвежей белой куртке, выдающей в нем работника кухни.
– Чего надо? – невежливо спросил он, окинув взглядом гостя. – Ресторан еще закрыт!
– Я насцет лаботы! – проговорил восточный человек, нещадно коверкая русские слова, и церемонно поклонился.
– Что? А-а, насчет работы! А что ты умеешь-то?
– Суси делать умею.
– Что? А-а, суши…
– Да, суси. Оцень холосо умею. Мине Лодион Ломановиц звал, говолил, есть для мине лабота.
– Кто? А-а, Родион Романович! Ну, если Родион Романович – иди к нему, он у себя.
Восточный человек снова церемонно поклонился и прошел направо от входа.
Открыв дверь, он оказался в небольшой комнате, в глубине которой стоял огромный холодильник. Рядом с холодильником за маленьким столом сидел плотный человечек небольшого роста, с круглым кошачьим лицом и кошачьими усиками. Завсегдатаи ресторана узнали бы в нем местного метрдотеля. Перед ним стояла чашечка черного кофе, из которой он пил маленькими глотками.
На лице метрдотеля было то неповторимое выражение тихого блаженства, какое бывает у человека, пьющего свою первую за день чашку кофе или выкуривающего первую за день сигарету.
– Здлавствуйте, Лодион Ломановиц! – проговорил восточный человек и поклонился.
– Кто такой? – недовольно спросил Родион Романович, оглядев посетителя удивленным взглядом. Выражение тихого блаженства медленно сползло с его лица, сменившись выражением детской обиды. Так весной снег сползает с крыши деревенского дома, открывая хозяйскому взору необходимость ремонта.
– Я насцет лаботы. Я умею суси делать, оцень холосо, – сообщил посетитель и вытащил из кармана сложенный вдвое листок. – Вот мои лекомендации…
– Ах, рекомендации… – Метрдотель, который совмещал в ресторане еще несколько должностей, включая должность кадровика, нехотя принял листок, расправил его и принялся просматривать. При этом он не заметил, как из бумажной складки выпало несколько белых крупинок и часть их упала
