было немногим за сорок, но он состарился прямо на наших глазах.
Триста недоверчиво прищурилась, словно считала именно меня ответственной за все, что произошло.
– Когда мы путешествуем во времени, то возвращаемся обратно уже в другом возрасте. Никто не видит, как мы меняемся, даже мы сами.
Не обращая внимания на обвинительный тон, я смело встретила ее пылающий взгляд.
– Я видела это собственными глазами. Когда он упал, то выглядел уже вдвое старше.
– Он до сих пор стареет. – Колетт подтолкнула тело ногой. – Видите?
И верно, труп разлагался с непостижимой быстротой. Кожа отваливалась клочьями, обнажая розовые мышцы, которые мгновенно съеживались и серели. У меня внутри все переворачивалось.
Триста, похоже, тоже была не из брезгливых. Она потыкала тело кончиком трости.
– И правда, Хронос. У него часы.
Дьюи насторожился:
– Кто именно?
– Дядя Фрэнк, папаша того паршивца Фредди. – Триста отошла, сохраняя непроницаемое выражение лица.
– Фредди? Того самого, который подходил к нам перед праздником? – спросил Роджер. – Это его отец?
Триста кивнула:
– Далеко не самый любимый из моих дядюшек.
– Я его тоже не любил, но никогда не думал, что он попытается меня убить.
Такое предательство потрясло Дьюи. Я стиснула его локоть, но он даже не почувствовал моего прикосновения. Взяла его за руку – безуспешно. Я целую неделю из кожи вон лезла, чтобы завоевать доверие Дьюи, а его семейка в один миг все испортила. Если их тактика запугивания сработает, он откажется избираться в мэры, и тогда прощай наша с ним сделка. Не будет никаких ящиков спиртного. И зимнего театра не будет.
Мы не дотянем даже до конца лета и уж точно не переживем зиму.
Пока Дьюи стоял и рассматривал все еще разлагающееся тело, я зажмурилась и призвала на помощь свою магию. Боль пронзила меня, беспощадная, как огонь, обжигающая сильнее, чем прежде. Пока магия взимала свою плату, я едва держалась на ногах…
– Что с тобой? – подскочил ко мне Джеймисон.
Уж он-то меня видел. Его левый глаз заплыл, светонить окуталась туманом, словно он вот-вот потеряет сознание.
– Тебе нужно к врачу. – Я пыталась стоять ровно, хотя ноги подкашивались.
В светонити Дьюи, темной и тягучей, как выдержанный сироп, кипела целая буря эмоций. Главная – его извечная настороженность. Ему, как политику, приходилось тщательно подбирать каждое слово, думать над каждым жестом. Пока в глубине бурлили оттенки печали вперемешку с обидой за предательство, гневом и, хуже всего, сожалением.
Так дело не пойдет.
Я взяла его за подбородок и повернула лицом к себе.
– Ты ведь знаешь, почему твоя семья пошла на это. Верно?
Он прищурился, и я, хоть и не была эдвардианкой, словно наяву услышала застрявшие на его языке слова: «Потому что я помогаю Ревеллям».
Светонить Дьюи сопротивлялась моему разуму и успокоилась, лишь когда я стала аккуратно вливать по ней спокойствие: «Ты мне доверяешь. Ты знаешь, что я говорю правду».
– Потому что ты победишь.
– Что?
«Ты понимаешь, что я права».
– Задумайся вот о чем. Чтобы так сильно состариться, насколько далеко в прошлое должен вернуться Хронос? На полгода? Год?
Триста нахмурилась:
– Но это самоубийство!
– Самоубийственное покушение на убийство, – поправила я. Такова мощь Хроносов – они могут вернуться на целый год назад, чтобы изменить ход истории, даже если это будет стоить им жизни. – А почему он пошел на это?
– Наверное, это жертва, которую семья сочла абсолютно необходимой, – медленно проговорил Дьюи. – Например, чтобы помешать мне стать мэром.
– Верно. – А также помешать Дьюи освободить мою семью из-под ярма Хроносов. Я выпрямилась, не сводя с него пристального взгляда. – Через двадцать четыре дня ты победишь. И после этого, как и обещал, изменишь Шарман к лучшему.
Дьюи отряхнул пиджак:
– Боже мой, а ведь верно. Причина все этого – я.
– Вот именно. – «Ты самый важный человек на Шармане».
Его светонить наполнилась спесью.
– Они точно нас недооценивают. Мы не поддадимся никаким запугиваниям, правда, моя дорогая?
Легко ему говорить, он путешественник во времени. Без него меня в любой момент могли застрелить на Главной улице, и моя семья ничего бы не сделала.
– Совершенно верно. – «Ты видишь угрозу, исходящую от своей семьи. Ты хочешь уберечь Ревеллей от опасности».
– Заверяю вас, жители Ночной стороны, – Дьюи повысил голос так, чтобы его услышали собравшиеся зеваки, – мы раз и навсегда положим конец тирании моих родственников.
Я обернулась к Колетт и Милли. Обе скептически ухмылялись. Ничего, поживем – увидим. Когда выпадет первый снег, а деньги все еще будут течь к нам рекой, они станут самыми большими поклонницами Дьюи.
Триста потянула брата за руку:
– Давай не будем делать поспешных выводов. Лакс ничего не знает о нашей семье. Ей и о своей-то собственной не все известно.
Я постаралась сохранить спокойствие и не показать, как сильно ранили меня ее слова.
– Если у тебя есть объяснение получше, охотно выслушаю.
Триста сдвинула брови:
– Дядя Фрэнк был, конечно, придурок, но он любил своих жену и сына. И по доброй воле ни за что не оставил бы их. Кроме того, он слишком эгоистичен, чтобы жертвовать собой ради победы Джорджа. Может быть, Дьюи опять упал в обморок и…
– Я? Упал в обморок? – У Дьюи порозовели уши.
Триста наклонилась к нему и понизила голос:
– Ты весь бледный, а так всегда бывает, когда ты приходишь в себя после обморока.
– Потому что меня вырубили! – воскликнул Дьюи и отвернулся от нее.
Роджер схватил Джеймисона за плечо:
– Старик, ты как? Шатаешься, будто моряк на суше.
Джеймисон вымученно кивнул, но его светонить угасала с каждой секундой. Его надо отвести к врачу и как можно скорее.
Дьюи переводил взгляд с меня на него, и в светонить вплелись зеленоватые струйки ревности.
– Почему вы оказались вместе?
– Мы не были вместе. Просто увидели тебя одновременно. – «Он для меня ничего не значит».
Пропустив мимо ушей мою ложь, Джеймисон прислонился головой к стене.
– Может, вызвать полицию?
Последние из зевак поспешно рассеялись. Триста покачала головой:
– У нас даже трупа уже нет. Смотрите.
И верно, под одеждой не осталось ни клочка кожи. Только кости и прах.
Дьюи протянул мне руку:
– Пойдем. Мне надо срочно повидаться с Тревором. А с тебя я глаз не спущу.
Мне хотелось только одного – лечь в кровать и забыть этот кошмар. Или хотя бы поговорить с дядей Вольфом и решить, что делать дальше. Путешественники во времени так легко не сдаются. На его место непременно придет другой. И очень скоро.
Я взяла Дьюи под руку:
– Я тебя не оставлю.
Боковым зрением увидела, как Триста закатила глаза.
– Погоди-ка. – Колетт протянула носовой платок. – У тебя кровь.
Я прижала платок к носу, и она прошептала:
– Может, тебе лучше домой?
Я бы с удовольствием. Но нельзя.
– Нет, со мной все хорошо. Правда.
Она сжала губы. Колетт не одобряла моих отношений с Дьюи, как и другие Ревелли. Хотя никто из них не жаловался, что запас бутылок в наших кладовых заметно пополнился.
Колетт поглядела на нас так, словно хотела сказать что-то еще, но тут Дьюи помахал мне. Я, наклеив на лицо улыбку, сунула платок в декольте.
– Джеймисону нужна помощь Страттори, – шепнула я. – Попозже я улучу момент и всех вас найду.
Бросив на меня еще один внимательный взгляд, она кивнула и дала мне уйти.
Глава 12
Лакс
Дьюи даром времени не терял. Наутро, в восемь часов – по меркам Ревеллей, несусветная рань, – он назначил моей семье встречу в переоборудованном складском здании у порта. Там, где скоро расположится наш зимний театр.
По его просьбе Тревор не отходил от меня ни на шаг. Эдвардианец, по крайней мере, был хорошим собеседником. Вчера после спектакля он даже задержался допоздна, чтобы научить меня основам своей техники контроля над мыслями.
Петляя по непривычно тихим улицам, я оглядывалась по сторонам, высматривая возможные угрозы, однако в этот час мало кто из туристов не спал и уж точно никто не строил козни против нас. Нет, в поисках настоящих
